– Вот она, простая жизнь, – сказал я и пошел туда, чтобы присоединиться к ним.
Крупный парень с зарослями черных волос на груди поднялся мне навстречу.
– Мотай отсюда, парень, – сказал он. – Тут частная вечеринка.
– Я просто хочу посидеть с вами, – ответил ему я. – Смотрите, я принес сосиски.
Одна из девушек закричала, орангутанг с волосатой грудью стал осыпать меня прямыми ударами и хуками, которые я ловко поймал подбородком. Затем я упал на спину и получил пинок в зубы, прежде чем стер из мира всю эту группу. Я выплюнул песок вместе с кровью, попытался насладиться одиночеством, тихой ночью и полной луной, висящей над водой, и почти добился этого, но тут какое-то насекомое вонзило мне жало под лопатку, туда, где я не мог его достать. Я на время стер всю животную жизнь и решил поразмышлять.
Мои мысли заскользили назад: далекий летний день, небольшое школьное здание на грунтовой дороге. Мне было восемь лет, я носил штанишки, кроссовки, рубашку и галстук и сидел, положив руки на парту с вырезанными инициалами, в ожидании звонка. И вот он прозвучал, я выскочил во двор, в восхитительное сияние юности, и тут же налетел на детину втрое больше меня, со взлохмаченными рыжими волосами и свинячьими глазками. Он схватил меня за волосы, с силой провел костяшками пальцев по моему скальпу – жутко больно, – повалил меня на землю, сел сверху, и я почувствовал, что мой нос съехал набок.
Тогда я сковал его цепями, сбросил на него семнадцатитонный молот и снова остался один.
Я сделался шестифутовым молодцом с великолепной мускулатурой, золотыми витками волос и квадратным подбородком, но тип со свинячьими глазками вышел из переулка, держа в руках отрезок железной трубы, и разбил мне голову. Я облачился в доспехи со стальным шлемом, а он подкрался сзади и всадил кинжал в зазор между двумя пластинами брони на поясе. Я отбросил броню, обернулся черным поясом и встал в боевую стойку, а он выстрелил мне в левый глаз из пистолета.
Я стер всю эту дребедень и вернулся на пляж.
Я не нашел хорошего ответа на этот вопрос и, воодушевившись, продолжил:
И я тут же стал центром толпы. Люди вокруг ничего не делали, просто толпились. Теплые, задыхающиеся тела сдавили меня со всех сторон. Я чувствовал их запахи. Это было совершенно естественно, ведь у тел действительно есть запахи. Один наступил мне на ногу и пробормотал: «Простите». Другой наступил на вторую ногу и уже не стал извиняться. Какой-то человек упал и умер. Никто не обратил внимания. Я бы тоже не обратил, но беда в том, что этим человеком был я. Поэтому я снова очистил сцену, сел на бордюр и стал смотреть, как печальное городское солнце освещает декорации, как ветер несет обрывки бумаги вдоль улиц. Мертвый грязный город. Машинально я очистил его, удалив грязь даже с фасадов.
Но лучше не стало.
Теперь это был мертвый чистый город.