Звездные мошенники

Я выключил интерком и ринулся в корму. Мои посетители уже исчезли. В коридорах мне попадались растерянные люди, они задавали вопросы. На бегу я связался с мостиком:

– Тейлор, объяви всему экипажу аварийную ситуацию.

Бежать стало трудно, так как палуба накренилась. Под ногами катились какие-то шестеренки, гонимые центробежной силой. В воздухе висели облака пара. Я приказал включить свет в секторе.

Из пара возник Клэй со своей ремонтно-восстановительной бригадой.

– Сэр, – доложил он, – пробиты в двух местах внешняя и внутренняя оболочки, обломки разлетелись по всему сектору. По меньшей мере трое мертвы и двое ранены.

– Тейлор, – сказал я в микрофон, – направьте сюда еще одну бригаду ремонтников. И медиков заодно.

Клэй и его люди надели маски и ушли. Я забрал маску у человека, находившегося в резерве, и последовал за ними. В грузовой секции была большая пробоина. Секцию загерметизировали, чтобы прекратить утечку воздуха.

– Клэй, – сказал я, – бросайте все, латайте дыру. Я пошлю на помощь вторую бригаду.

Я попятился из пара на чистый воздух и потребовал доклад у всех секций и служб. Хуже всего обстояли дела в запасной энергорубке, там были повреждены электрокабели и проводка связи. Мы чудом избежали более серьезных повреждений. Кстати, я впервые узнал о возможности столкновения с небесным телом на сверхсветовой скорости.

Удивительно, но угроза безопасности разрядила напряжение. Люди наконец-то перестали киснуть, один лишь Крамер ходил с мрачным видом. Восстановилась, по крайней мере на время, нормальная дисциплина на борту. В опасной ситуации экипаж по-прежнему полагался на капитана.

Ремонтно-восстановительные бригады работали без остановки семьдесят два часа, меняя кабели, занимаясь сваркой и последующим тестированием оборудования. Энергетики налаживали системы регенерации воздуха. Я ежечасно связывался с наблюдателями, надеясь, что хорошие новости поднимут моральный дух команды.

И вот в воскресенье утром, сразу после рассвета, на мостике появился лейтенант Тейлор, и был он бледен.

– Сэр, – сказал он, – наш урон куда серьезней, чем мы думали вначале.

– В чем дело, лейтенант? – спросил я.

– Мы не заметили еще одно попадание. По касательной задет морозильник, повреждены трубы с хладагентом. Внутрь попал теплый воздух, все замороженные продукты оттаяли и сгнили. – Тейлора затошнило. – Надышался гнилью. Простите, сэр… – И убежал.

А вот это уже катастрофа.

Натуральные продукты – немалый груз, но мы были вынуждены его взять, поскольку химики еще не придумали искусственную пищу, способную удовлетворить все потребности человека. Какое-то время продержимся на витаминизированных концентратах, но некоторые продукты невозможно ничем заменить. Не поможет никакая гидропоника. Каждому из нас нужно потреблять в неделю хотя бы пару килограммов мяса и овощей, выращенных на солнечном свете, иначе через несколько месяцев мы умрем.

2

Я знал, что Крамер не упустит выпавшего ему шанса. Как врач, он вправе заострить мое внимание на том факте, что нашему здоровью теперь грозит смертельная опасность. И я был уверен, что сделает он это максимально громко и публично при первой же возможности.

Лучшая мера противодействия – мое собственное выступление перед экипажем. Надо изложить факты в позитивном ключе. Это хотя бы отчасти уменьшит вред, который позднее причинит Крамер.

И я выступил – кратко и по существу.

– Экипаж, внимание, – сказал я по интеркому. – Мы понесли серьезный урон, лишились замороженных продуктов. Это не значит, что придется сокращать порции, на борту достаточно концентратов. Это значит, что нам предстоит страдать от недостатка полезных веществ. Но ведь мы отправились не на увеселительную прогулку. Мы выполняем миссию, которую нельзя провалить. Я просто напоминаю вам всем этот факт. А теперь продолжайте выполнять свои обязанности.

Я прошел в офицерскую кают-компанию, налил чашку синтекофе и сел. На экране сменялись виды Ямайки, в динамиках шипели волны, набегающие на песок, и кричали чайки. Глядя на красную корку, покрывшую Карибское море, я поморщился и переключился на изображение колосящихся полей.

В противоположном конце кают-компании сидели за столиком Киршенбаум и Мэннион. Оба молчали, сгорбившись над чашками. Интересно, на чьей они стороне? Мэннион, специалист по связи, неврастеник, но он военный старой закалки, дисциплина для него священна. Главный энергетик Киршенбаум – шутник с холодными глазами; он умнее, чем кажется на первый взгляд. Но достаточно ли он умен, чтобы понимать, что нам уже поздно идти на попятную?

В кают-компанию вошел Крамер и не стал терять времени. Он остановился в нескольких шагах от моего столика и громко сказал:

– Капитан, я хотел бы знать, каков ваш план теперь, когда у нас больше нет возможности продолжать полет.

Я отхлебнул синтекофе, глядя на проплывающие по экрану поля, и не ответил. Если можно довести его до бешенства, то необходимо приложить к этому все усилия.

Крамер побагровел. Очень уж не любил, когда его игнорировали. Двое за дальним столиком подняли на нас глаза.