Звездные раны. Хранитель Силы. Правда и вымысел

— Неужели крестник?.. Погоди, а каким образом стало известно, что дело вел Пронский?

— Запрос сделали, подняли старые дела.

— Это невозможно! Дела, которые вел Пронский, уничтожены.

— Откуда такая информация? — он не мог скрыть удивления.

— От верблюда…

— Оказалось, сохранили! Но вытащили из какого-то спецархива.

— Все равно не может быть! Я их всех помню, как детей. Притыкина среди фальшивомонетчиков того времени не было!

— Откуда вам знать — было, не было?

— Я не слышал такой фамилии!

— Вот как! А Самохина помните? Слышали о таком?

— Фальшивомонетчик Самохин был студентом Строгановского училища, между прочим, — Мавр помедлил. — Резал деревянные клише на досках из выдержанной акации…

И замолк, вспомнив верстак и резцы в комнате у тестя.

— Он женился и взял фамилию жены, Притыкиной Варвары Михайловны, вашей покойной тещи.

— Не верится, — сам себе сказал Мавр потрясенно. — Такой круг пройти, чтоб снова пути пересеклись… Вот почему он накинулся!

— Все возвращается на круги своя, — блеснул ученостью Рябов. — Фатальная неизбежность…

— Ничего себе, встреча!.. Он ведь узнал меня! То-то шрам полез щупать…

— Узнал? Любопытно! — подполковник встал сзади Мавра. — Хотите сказать, вы упекли тестя? И фамилия ваша Пронский? А Коноплевым стали, конечно же, после женитьбы?

— Уйди из-за спины, не люблю! — прорычал Мавр. — Сядь и не прыгай. Хотите сказать!.. Что я хочу сказать, ты еще слушать не дорос! Я действительно Александр Романович Пронский. Пригласи начальника управления!

Рябов не сел, однако и в затылок больше не дышал, зашел сбоку.

— Прикинуться душевнобольным не выйдет. Не советую вам кричать, буйствовать, все это бесполезно… В нашем регионе время от времени появляется фальшивая валюта. Очень высокого качества, в Москву на экспертизу отправляем — фальшивая. А в последнее время и российские дензнаки. Вам, Виктор Сергеевич, и в самом деле не семнадцать лет, тем более, вашему подельнику Притыкину… Право же, смешно утверждать, что вы — Пронский. Несмотря на его награды, попавшие к вам…

— Я требую начальника управления!

— Может быть, настала пора снять грех с души?

— Ну, будь по-твоему. Настала так настала, — вдруг согласился он. — Дай ручку и бумагу. Сейчас напишу явку с повинной.

Подполковник пощупал его насмешливым взглядом, положил несколько листков и стержень от ручки. Мавр оторвал маленький клочок от уголка и написал восьмизначный литерный шифр.

— Шуруй к начальнику. И время на все про все — полчаса. Правительственная связь должна быть в этом же здании. Может, еще на поезд успеем… Да! И чтобы жену мою доставили на перрон, проводить. Это в качестве контрибуции, за оторванные погоны и оскорбленные чувства.

Рябов посмотрел на бумажку, потом на него: должно быть, что-то слышал о подобных шифрах, но никогда с ними не сталкивался.

— И куда мне с этим прикажете?

— К начальнику, олух царя небесного!

— А ему куда?

— В свою московскую контору, должно быть. Не знаю, какой теперь отдел занимается. Найдет, не маленький!

Рябов для порядка помедлил, и все-таки позвал лейтенанта в форме, посадил в своем кабинете присматривать за генералом и удалился. Мавру надоело играть в переглядки со своим стражником, он осторожно стянул газету со стола и сделал вид, что читает.

В последний раз он пользовался шифром в восемьдесят первом, когда они ходили с Радобудом искать затонувшие древнегреческие суда. Легли спать в своих, а проснулись в нейтральных водах и были задержаны пограничниками, которых сильно смутило водолазное оборудование на борту катера. Тогда их мытарили четыре дня и, когда возбудили уголовное дело, пришлось раскрыться.

К назначенному времени подполковник не успел, и вернулся, когда до отправления поезда осталось семь минут, причем не один — с начальником управления, тем самым тучным, широким мужчиной в гражданском. Мавр встретил их сидя, как полагается старшему по званию, да еще ногу на ногу положил.

— Ну и что, господа чекисты? Есть еще государственность в нашем отечестве?

Начальник прямо не смотрел на Мавра, как девица, отводил глаза, однако вместе с провинциальной стыдливостью в его редких, коротких взглядах чувствовалась настороженность и любопытство. Он подал руку, после чего выпроводил из кабинета Рябова и лейтенанта.

— Прошу прощения, товарищ генерал, — сказал в сторону. — Вы же знаете, в нашей работе никто не гарантирован от недоразумений. Если бы вы сразу предъявили шифр…

— Спасибо, что не сгноили в подвале, а только приморозили. Я же человек теплолюбивый…

— Извините, товарищ генерал, отопление еще не включили…

— Ладно, — оборвал Мавр. — Какие ваши дальнейшие действия?

— На наш поезд вы уже не успеваете, — заторопился начальник. — Посадим на Мурманский, через четыре часа. До станции Мудьюга отправим на машине.

— Слава Богу, еще не все развалили, — пробурчал Мавр. — Оказывается, еще зачатки государственности наблюдаются. А так бы сгноили в подвале… Где мой тесть Притыкин?

— Его сейчас доставят сюда.

— А моя жена?