Звездные раны. Хранитель Силы. Правда и вымысел

К концу второй минуты от группы захвата остались двое, и те подбитые, надломленные и бешеные от бессилия. Люди, похожие друг на друга и все как один обряженные в длиннополые кожаные пальто, стояли полукругом, как зрители на гладиаторском бою, подавали команды и получали наслаждение! Верно, во искупление вины, в драку ввязался лишь тот майор, захваченный в плен. Уже без наручников, он залез в кузов грузовика, располосовал тент и попытался накинуть веревку на голову Мавра, но тот слышал хруст брезента под лезвием, был готов и от петли отмахнулся. И тогда в отчаянии (иначе не объяснить глупого, киношного действия), майор прыгнул сверху и промахнувшись, вписался мордой в асфальт.

Между тем к «лепестку» подъезжали легковушки с мигалками, приполз и автобус, набитый солдатами, но их не выпускали, а гражданские, многие из них в таких же кожаных шинелях, бежали к месту побоища, отдавали команды, кричали друг на друга, слышалась английская речь, русский мат и чей-то дурацкий смех — короче, началась полная бестолковщина. И все это шло фоном, поскольку Мавр дрался с оставшимися спецназовцами, упорными, злыми и крепкими на удар ребятами, пока кто-то не пролез под грузовиком и не оказался у него за спиной.

Он даже не успел взглянуть на человека, взявшего на удушающий жим, чувствовал лишь сильную руку, видел локоть на собственном горле и отвратительный, сильный запах кожи…

Воткнули ему иглу шприц-тюбика, или просто оглушили, он так и не понял, казалось, просто утомился и прилег тут же, на дороге. Мавр не осознавал, как его везли и куда, очнулся в воздухе, голова была повернута налево — в иллюминаторе белые кучевые облака, самолет набирал высоту или, напротив, шел на посадку: мутило и отказывал вестибулярный аппарат.

Последние события не отметились в памяти, однако агрессия и бойцовские чувства остались — хоть сейчас бросайся в драку.

В салоне всего несколько кресел вокруг стола, и на каждом по человеку, лица смазаны — компания эта похожа на делегацию, только что собранную из незнакомых друг другу людей, но объединенных одной мыслью. Кажется, никого из них у дорожной развязки на Каширке не было, кроме одного майора: харю будто рашпилем обработали, нос картошкой. Все что-то пьют и молчат, а этот отвернулся в сторону Мавра и, как барышня, смотрится в зеркальце, промокает салфеткой сукровицу на ссадинах.

А выше, над головой, словно ангел небесный — девица в белом, то ли стюардесса, то ли медсестра.

— Куда летим, господа? — как ни в чем не бывало спросил Мавр.

Все обернулись к нему, отставили бокалы. Глава делегации выделялся малым ростом, огромными очками и очень усталым видом — должно быть, ночей не спал, выслеживая Пронского.

— Как себя чувствуете, генерал? — участливо поинтересовался он и легко поднялся с кресла, отчего майора с разбитой рожей как ветром сдуло. Ангелица взяла его руку, пощупала пульс, ответила за Мавра.

— Все в порядке, состояние удовлетворительное.

— Да, здоровье у вас богатырское, — усаживаясь на освободившееся место, проговорил очкастый глава. — Простите, Александр Романович, пришлось прибегнуть к незаконным приемам. Но вы же неукротимый! Двух человек отправили в больницу с переломами.

Делегация без всякой команды дружно встала и покинула салон.

— Мне не ответили на вопрос, — напомнил он. — Куда мы летим?

— Отвечу прямо — в Симферополь. Надеюсь, догадываетесь, зачем?

— Тогда спрошу прямо — чьи вы люди?

— Я специальный помощник президента, — представился глава. — Моя фамилия Коперник. Но вы ее не слышали.

— Как же? Известная фамилия.

— Да-да, — он мягко улыбнулся. — Кстати, мой род ведется от знаменитого предка.

— Надеюсь, тоже по профессии астроном? — не удержался Мавр.

— Люблю смотреть на звезды, сказывается наследственность, — признался он. — Но по профессии, увы, я политик.

Это уже был третий человек с такой фамилией, когда-либо встречавшийся Мавру. Один Коперник был просто начальником лагеря на строительстве Беломорканала, второй — казнокрадом и мошенником, работавшим в Центральном хранилище государственного банка, где выбраковывал и сжигал в специальной печи пришедшие в негодность и изъятые из оборота деньги, а на самом деле вывозил их мешками, за что начальник отдела по борьбе с финансовыми преступлениями Пронский дважды привлекал его к ответственности. В тридцать седьмом этому Копернику каким-то образом удалось избежать суда и еще вернуться на старое место. Но спустя год, невероятными усилиями его удалось поймать с поличным, после чего он был осужден «тройкой» и расстрелян.

Все Коперники утверждали, что они те самые, и должно быть, великий астроном в гробу переворачивался от таких «родственников».

— А как вас называть? — проникновенно спросил Коперник. — Генерал? Александр Романович? Или просто — князь?

— Хоть горшком, лишь бы в печь не сажали.

— Наверное, вы отвыкли от своего имени?

— Да нет, — обронил Мавр. — Мысленно я всегда оставался самим собой. Говорят, со сменой фамилии меняется и судьба, но я с этим не согласен.