Звездные судьбы (Исторические миниатюры) (СИ)

Но Жанна-Антуанетта никогда не стала бы маркизой Помпадур, если бы не нашла из положения свой собственный, мало кому доступный выход. Она перестала соперничать с молодыми и здоровыми женщинами и откровенно сказала своему возлюбленному, что предпочитает остаться его хорошим другом, чем пытаться быть плохой любовницей. Возможно, король удивился. Но наверняка не слишком: именно так поступила его законная жена, когда поняла, что их темпераменты не соответствуют. Людовику XV определенно везло на умных женщин.

Ее роль женщины и любовницы продолжалась шесть лет. Ее роль советника, участвующего в королевской политике и направляющего её, сохранится ещё тринадцать лет - до самой смерти. И пока она жива, у Людовика не будет постоянной возлюбленной, то есть женщины, которой бы удалось удержать его привязанность больше года.

Она умерла 15 апреля 1764 года в возрасте 43 лет.

После смерти маркизы королева Мария Лещинская сказала: "О ней говорят так мало, как если бы она вообще не существовала. Таков мир. Достоин ли он любви?"

ОТДАВАВШАЯСЯ, НО НЕ ПРОДАВАВШАЯСЯ

НИНОН ДЕ ЛАНКЛО

Вторую половину семнадцатого столетия называют "веком Людовика Великого" - французского короля Людовика XIV, блестящий двор которого задавал тон всей Европе. Достаточно сказать, что действие полюбившихся ещё советским кинозрителям многочисленных фильмов о приключениях Анжелики происходит именно в это время, чтобы представить себе роскошь придворной жизни при "короле-солнце".

Но блестящий век поражал и своим необузданным развратом, безбожием, глубоким невежеством и самыми дикими суевериями. Церемонные поклоны и вычурные комплименты соседствовали с такими манерами, которые сейчас можно наблюдать разве что у алкоголиков или бомжей. Высморкаться в руку, плюнуть соседу в открытый рот, перебрасываться за столом хлебными шариками и фруктами, есть руками считалось в порядке вещей. Придворным настоятельно рекомендовалось причесываться прежде, чем идти в гости (очевидно, дома можно было вообще этого не делать), а будучи в гостях, не чесать голову пятерней, дабы не наградить окружающих "известными насекомыми", а также мыть руки ежедневно, не забывая сполоснуть и лицо. Дамы носили под платьем изящные коробочки с клеем, красноречиво называвшиеся "блохоловками". Да и сам король Людовик запросто мог дать аудиенцию, сидя на стульчаке, а нередко так и завтракал в присутствии дам и кавалеров. Правда, мило?

Самое интересное заключалось в том, что в то же самое время во Франции пышно расцвели науки, искусство, литература, поэзия, театр. Правда, все прославленные имена принадлежат не аристократии, тем более придворной, а буржуа. И среди этих имен не было ни единого женского имени: дамы семнадцатого века предпочитали самоутверждаться исключительно в любви. Все остальное их решительно не интересовало. Каждая пятнадцатилетняя девица мечтала оказаться королевской любовницей - это положение было высшим в обществе того времени. Королева не могла соперничать с фаворитками, о королеве забывали на месяцы и годы, а фаворитки всегда были на виду, увешанные драгоценностями, роскошно одетые, получавшие в подарок за ночь любви замки и поместья.

Понятно, что стать королевской любовницей могли далеко не все. Но иметь связи на стороне было так же естественно, как дышать. Женщина, хранившая верность законному мужу, становилась посмешищем в глазах общества, а той, которая потеряла счет любовникам, безумно завидовали. Ради завоевания мужчин дамы не останавливались ни перед чем. Большинство из них постоянно носили с собой небольшие книжки, очень похожие на молитвенники, но на самом деле содержавшие неприличные рисунки и анекдоты - чтобы было о чем поговорить с кавалером. Если дама укладывала волосы короткими локонами на висках, это значило, что она неравнодушна к военным. Если длинные локоны спускались до плеч - их обладательница предпочитала мальчиков и так далее. Существовал особый "язык бантиков": перемещая их по прическе и одежде, дама без слов сообщала своему избраннику: "вы мне нравитесь", "я вас люблю", "следуйте за мной", "я ваша"... Очень удобно!