Звездный демон (СИ)

Менес все еще жил при дворце – в казармах, которые включал этот огромный комплекс. Менес еще не состоял в страже Ра и не был причислен ни какому гарнизону из тех, которые бог держал по всей стране, – он был пока еще слишком молод, хотя и являлся одним из самых знатных людей Та-Кемет и самых одаренных будущих воинов.

Менес жил с такой же молодежью: сыновьями приближенных Ра, готовившимися к воинской службе. Они все еще считались приближенными Ра, но уже не имели допуска к его божественной особе – такого, как дети-жрецы.

Из которых вышли почти все эти юноши.

За ними все еще приглядывали, но око Ра уже не следило за каждым их шагом, как за воспитанием детей. Отлучение от Служения имело свои преимущества.

Менес мог так же свободно, как и раньше, ходить по дворцовому саду, который почти не охранялся, – охранялись только стена, которой тот был обнесен, и все входы в дом бога. Но стражники ни снаружи, ни изнутри не могли увидеть, что делается в самом саду.

Юноша выполнил свое обещание Киа в тот же день, как только смог ускользнуть из казармы. Менес спокойно направился ко дворцу: его поведение ни у кого не могло возбудить подозрений. Он слышал, как играют дети вокруг: мальчишки шумели достаточно, чтобы отвлекать на себя внимание охраны, но были далеко от него. Прямо перед входом в дом Ра жрецы затевать свои игры не решались.

Менес легко отыскал пальму, о которой ему сказала подруга: это и в самом деле было самое высокое дерево из росших перед дворцом.

- “Отступив на локоть, в сторону ограды”, - пробормотал он.

Менес глубоко вздохнул, приблизился к пальме и присел: как будто решил под ней отдохнуть. Зоркие глаза обежали сад – за темными чешуйчатыми стволами пальм, зелеными пышными ветвями смоковниц мелькали тени играющих мальчишек, но дети были слишком увлечены, чтобы что-нибудь заметить. Никого из взрослых поблизости не было.

Менес решился: он приподнялся и тут же припал на колено, перекатившись из сидячего положения. Отмерив локоть от пальмы, он зачерпнул было землю, но тут же сообразил, что его локоть будет подлиннее локтя Киа. Вычислив на глаз разницу, Менес начал копать под деревом. Вернее, в отличие от осторожной Киа, юный воин в несколько гребков разрыл ее тайник. Сердце его ликующе забилось.

Папирусы были там, не тронутые ни человеком, ни тлением, как будто дожидались его.

Менес вытащил свитки, измазав руку по локоть: темная жирная земля забилась под ногти, и он с досадой понял, что его вид легко может вызвать подозрение. Юноша уложил папирусы под набедренной повязкой, измазав и ее землей.

Менес вскинул голову: ему вдруг показалось, что он почувствовал чей-то взгляд. Но никого не было.

“Нужно быть осмотрительней…”

Но куда уж осмотрительней!

Войну осторожностью не выиграть. Менес еще не знал, как и даже с кем он собрался воевать, но все существо его уже требовало перемен. Единожды пошатнувшийся в его глазах священный порядок мироздания уже никогда не мог стать для Менеса прежним.

Юноша закопал ямку и, стремительно поднявшись, ушел, скользя между деревьями. Сад был большим, и укрытий в нем могло найтись множество.

Менес подошел к высокой каменной дворцовой ограде и сел под стеной. Он нащупал на животе свитки, которые так и жгли его: никак нельзя было возвращаться в казармы с этой добычей.

Но если его сейчас обнаружат…

Менес резко встал и направился к пруду. Юбка-повязка надежно держала свитки, и заподозрить его могли, только увидев, что повязка испачкана… и взбугрилась в неположенном месте. Менес усмехнулся. Подойдя к воде, он присел и омыл грязные руки: никто из детей, насколько можно было видеть, не обратил на него внимания. Потом Менес встал и пошел в казармы.

Он спрячет книги под свой тюфяк: это, пожалуй, самое надежное укрытие. Уж его-то постель никто не посмеет тронуть в его отсутствие.

Ночью, при свете луны, Менес прочитал книгу, о которой сказала ему Киа. Больше не успел: проснулся его сосед, которому потребовалось выйти, и Менес был вынужден отложить преступное чтение до другого раза.

Этот случай так и не наступил.

Едва только забрезжил рассвет, едва только юные воины только начали просыпаться, в казармы вошли два сокологлавых стражника бога.

- Менес, сын Сит-Ра! Встать! – приказали юному мятежнику.

Менес вскочил и вытянулся перед вестниками Ра. Еще не поняв разумом, что произошло, он ощутил, как по телу разлился смертный холод. Пришел конец всему!

Он ожидал, что стражники обыщут его постель – постель была чистая, как и одежда Менеса, и не вызывала сомнений у постороннего – но ему приказали только покинуть казармы как есть, и следовать во дворец. Менес пошел – босой, в одной набедренной повязке, с распущенными длинными волосами: юный дикарь, которому предстоит предстать перед всемогущим, бесконечно искусным божеством.

“Он казнит меня своей рукой, - подумал Менес. – Я мертвец! Я хуже, чем мертвец, я проклятый!..”

Он вошел под конвоем во дворец, и его тотчас же повели в тронный зал. Менес шел, запинаясь о собственные ноги. Он не мог совладать с дрожью, хотя и сдерживал слезы: ему было только тринадцать лет!