Звездный десант

Потом все стало ясно. Я прошел свой перевал! Я прошел перевал, о котором писал подполковник Дюбуа. Я действительно прошел его, и теперь легко и просто спускался вниз. Прерия была площе блина, но всю дорогу от лагеря и полпути назад я шел тяжело, точно взбираясь в гору, а затем, пока мы пели, перевалил через вершину, а дальше начался спуск. Снаряжение словно стало легче, а сам я больше не чувствовал тревоги. Когда мы пришли в лагерь, я не стал обращаться к сержанту Зиму — незачем. Но он, едва мы пришли, заговорил со мной сам:

— Слушаю, сэр?

— Вопрос личного свойства, а потому, если не хочешь, можешь не отвечать.

Он сделал паузу, и я уже затрепетал — вдруг знает, что я слышал, как капитан давал ему накачку?

— Сегодня, — сказал он, — когда я раздавал почту, тебе пришло письмо. Чисто случайно — это дело не мое — я прочел обратный адрес. Имя, в общем, распространенное, однако — мой вопрос сугубо личный, если не хочешь, не отвечай, — однако не может ли быть так, что у человека, написавшего тебе, нет левой кисти?

У меня отвалилась челюсть:

— Откуда вы знаете? Сэр…

— Я был рядом, когда он ее потерял. Так это правда подполковник Дюбуа? Точно?

— Да, сэр. Он преподавал нам в старших классах Историю и Философию Морали.

Наверное, единственный раз удалось мне произвести впечатление на сержанта Зима. Брови его поднялись аж на восьмушку дюйма, и глаза хоть чуть-чуть, но расширились.

— Вот как? Ну, парень, тебе просто неимоверно повезло! Будешь писать ответ — если не забудешь, напиши: мол, кадровый сержант Зим шлет поклон.

— Есть, сэр. А ведь он и вам, похоже, передал привет, сэр.

— Что-о?!

— Э… Я не уверен…

Вынув письмо, я прочел:

— «…если случится тебе встретить кого из старых моих товарищей, горячий им от меня привет!» Это ведь для вас, сэр?

Зим задумался, глядя сквозь меня.

— Пожалуй, да. Для меня среди прочих. Спасибо. Внезапно подтянувшись, он сменил тон:

— До поверки девять минут, а ты еще не принял душ и не переоделся. Живо, солдат! На полусогнутых!

Глава 7

Рекрут — ведь он дурак.
Порой и счеты с жизнью сводит.
Дешевый гонор никогда
Здесь сбыта не находит!

Но время, палка да пинок
Прибавят дурню толка,
И очень скоро сей щенок
Назваться сможет волком!

Так разберись, где добро, где зло,
Где чистый родник, где грязь,
А взялся за дело, так делай смело,
Иль вовсе в дела не влазь!

Р. Киплинг

Дальше, наверное, об учебке рассказывать нет смысла. Большей частью это была просто работа — а раз уж я выправился, то и говорить особенно нечего.

Однако нужно еще рассказать о том, что такое силовой скафандр, — отчасти потому, что он меня просто очаровал, частью потому, что именно скафандр втравил меня в историю. Нет, я не жалуюсь — заслужил.

Дело в том, что пехотинец так же связан со своим скафандром, как парни из К-9 со своими псами. Скафандры — это одна из двух причин называться Мобильной, а не просто пехотой. (Другая причина — космические корабли, с которых нас сбрасывают, и капсулы, в которых нас сбрасывают.) Скафандры помогают нам лучше видеть, лучше слышать; делают спину крепче, чтобы таскать громадное количество оружия плюс боезапас, ноги — быстрее, даже прибавляют толку (действуя в бою, человек в скафандре может быть так же туп, как и кто-либо другой, — но этого лучше не надо), увеличивают нашу огневую мощь, повышают выносливость и существенно снижают уязвимость.

Наши скафандры — не космические, хотя и могут их заменить. И не совсем — защитная броня, хотя защищены мы гораздо лучше каких-нибудь рыцарей Круглого Стола. Это даже не что-нибудь вроде танка, хотя один рядовой Мобильной Пехоты без посторонней помощи справится с дивизионом танков или чего-нибудь похожего — если, конечно, найдется такой дурак, что пошлет танки против Мобильной Пехоты. Скафандр также и не летательный аппарат, хотя немного летать может, однако ни космический корабль, ни атмосферные леталки не смогут успешно бороться с человеком в скафандре, разве что подвергнуть район, где он находится, массированной бомбардировке, а это все равно что спалить дом, чтобы уничтожить одну муху. А мы можем проделывать такое, на что не способны ни самолеты, ни звездолеты, ни подводные лодки.

Существует дюжина способов массового уничтожения на расстоянии — звездолеты, ракеты, то да се. Они могут устроить катастрофу такого масштаба, что война, считай, кончена — народа или целой планеты больше не существует. Мы же делаем совершенно другие вещи. Мы делаем войну таким же личным делом, как щелчок по носу. Мы можем действовать избирательно, создавая давление в строго определенной точке и на строго определенное время. Нам никогда не приказывали спуститься и убить — или захватить — всех рыжеволосых левшей в заданном округе, но, если прикажут, мы сможем! Мы сделаем.