Звездный десант

Нет смысла подробно описывать военное училище. Это все равно что учебный лагерь, только в квадрате и в кубе, да плюс еще учебники. По утрам мы занимались тем же, чем и все рядовые в учебке и в бою, и за это сержанты порой мылили нам шеи. А днем мы становились кадетами и «джентльменами», и отвечали уроки, и выслушивали лекции по громадному количеству предметов: математика, естественные науки, галактография, ксенология, гипнопедия, логистика, стратегия и тактика, связь, военная юриспруденция, ориентирование, спецвооружение, психология командной деятельности — словом, все, начиная с того, как заботиться о личном составе и кончая причинами поражения Ксеркса. То есть как громить все и вся вокруг, заботясь при этом о пяти десятках своих подчиненных, опекая их, любя, ведя их за собой и сохраняя в целости, но ни в коем разе не превращаясь в няньку при них.

Еще у нас были кровати, которыми мы пользовались, правда, гораздо реже, чем хотелось бы, комнаты, душевые и уборные; и на каждых четырех курсантов имелся штатский служитель, заправлявший кровати, убиравший комнаты, чистивший башмаки и раскладывавший нашу униформу к утру и бегавший по разным поручениям, но все это вовсе не для роскоши — просто нужно было оставить курсантам больше времени для занятий и освободить от того, чему их и так выучили в лагере.

Шесть дней в неделю для работы.
Не ленись и не зевай.
Воскресенье — для нее же,
Да медяшечку надрай.

Или в армейском варианте:

Да портянки постирай.

Вот с каких времен идут эти дела. Взять бы одного из шпаков, которые говорят, что нам делать нечего, да на месяц в такое училище!

А по вечерам и круглый день в воскресенья мы зубрили, пока не слипались глаза и не начинали болеть уши, а потом ложились спать (если ложились) — с гипнопреподавателем под подушкой.

Любимыми нашими маршевыми песнями были: «Армия не для меня, лучше пахарем, как раньше!», «Позабудем ратный труд», «„Не ходи, сынок, в солдаты“, — матушка кричала» и — всеми любимая — «Джентльмен в драгунах»:

Агнец, заблудший неведомо где, бе-е! Йе-е!
Черный барашек в беде и нужде, бе-е! Йе-е!
Джентльмен, не ведающий святынь,
проклят во веки веков, аминь!
Господи, грешных нас не покинь! Бе-е! Йе-е! Бе-е![1]

И все же я не чувствовал себя несчастным. Наверное, был слишком занят. Здесь уже не было того «перевала», который каждый должен пройти в лагере, всех подстегивала возможность быть отчисленным. Моя слабая подготовка по математике особенно мне досаждала. Сосед мой по комнате, колонист с Гесперуса, парень со странным именем Ангел, ночи напролет просиживал со мной, помогая.

Большинство инструкторов, особенно офицеры, были инвалидами. Помнится, полным набором конечностей и органов чувств обладали только сержанты да капралы — инструкторы по рукопашному бою, — да и то не все. Наш тренер передвигался в мотокресле и носил специальный пластиковый воротник, потому что ниже шеи был полностью парализован. Но язык его работал — дай бог, а глаза подмечали все наши огрехи с точностью кинокамеры.

Вначале я удивлялся, почему эти «непригодные по состоянию здоровья» и имеющие право на полную пенсию люди не хотят пользоваться своим правом и не едут домой. Потом я перестал удивляться.

Но высшей точкой всего периода учебы был визит обладательницы черных глазищ лейтенанта космофлота Ибаньес, младшего вахтенного офицера и пилота-стажера корвета «Маннергейм». Карменсита появилась, выглядя потрясающе в белой флотской униформе размером немногим больше промокашки, как раз когда наш класс был выстроен на перекличку перед ужином. Она прошла вдоль строя, и можно было слышать скрип поворачивающихся вслед ей глаз, после чего чистым, отчетливым голоском спросила дежурного офицера, как найти меня.

Дежурный, капитан Чандар, похоже, за всю жизнь даже матери своей не улыбнулся ни разу, но перед маленькой Кармен просто растаял и подтвердил, что я действительно нахожусь здесь. Тогда она печально взмахнула длиннющими черными ресницами и объяснила, что ее корабль скоро отправляется, так что нельзя ли отпустить меня поужинать в город?

Так я оказался обладателем совершенно неположенной и абсолютно небывалой увольнительной на три часа. Может быть, флотских обучают какой-то особой технике гипноза, а армию обходят стороной? А может, ее секретное оружие было куда старше и малопригодно для МП. В любом случае, я не только прекрасно провел время, но вдобавок мой престиж среди сокурсников достиг небывалых высот.

Вечер был настолько прекрасен, что на следующий день я с треском провалил два урока. Однако встречу омрачала новость о том, что Карл погиб на Плутоне — на их исследовательскую станцию напали баги. Но оба мы уже научились жить при таком положении дел.