Звездный десант (сборник)

Я ответил, чтобы не беспокоились: она числилась в розыске уже девять лет, а обвинялась-то всего-навсего в том, что работала наводчицей у вымогателя. «Интересно, – подумал я, – а что бы я ответил, будь это торговля наркотиками? Съездив в будущее, труднее принимать решения».

Я выбился из графика в работе над чертежами, и октябрь наступил быстрее, чем я рассчитывал. Описания я только набросал – они были тесно увязаны с чертежами, – а к формулам еще и не подступал. Хуже того: я еще не начал организовывать дело в целом, чтобы оно стало на ноги. Этого нельзя было сделать до тех пор, пока я не смогу продемонстрировать готовые действующие модели. На деловые контакты времени тоже не хватало. Я уже начал подумывать, что, наверное, зря не предложил доктору Твитчелу поставить регуляторы на тридцать два года вместо тридцати одного и жалких трех недель. Я недооценил необходимое мне время и переоценил свои силы.

Я не показывал свои игрушки Саттонам не потому, что хотел скрыть от них свою работу. Просто я не хотел бесконечных разговоров и бесполезных советов посреди незаконченной работы.

В последнюю субботу сентября мы договорились вместе поехать в клуб. Накануне, чувствуя, что не успеваю, я работал допоздна. Утром меня разбудил мучительный грохот будильника. Времени было в обрез, как раз чтобы побриться и собраться к тому времени, как они за мною заедут. Я нашарил кнопку будильника и нажал. Звон прекратился. «Слава богу, – подумал я, – что в 2001-м от таких дьявольских исчадий избавились». С трудом встав, я пошел в аптеку за угол – позвонить друзьям и предупредить, что я не могу поехать с ними: работать надо.

Ответила Дженни:

– Дэнни, нельзя так вкалывать. Вот увидишь – после уик-энда на природе тебе станет лучше.

– Извини, Дженни, я не еду. Ничего не поделаешь, надо. Извини.

Джон снял трубку параллельного телефона и спросил:

– Что за чушь?

– Джон, мне надо поработать. Просто никак не могу поехать. Привет ребятам.

Я вернулся домой, спалил пару тостов, подверг яичницу вулканизации и опять засел за «Чертежника Дэна».

Через час они забарабанили мне в дверь.

Ни один из нас в те выходные в клуб не попал. Вместо этого я устроил им демонстрацию своих произведений. «Чертежник Дэн» не произвел на Дженни большого впечатления (это не женская машина, если, конечно, женщина не инженер), но от «Пита» у нее были круглые глаза. Она ухаживала за домом с помощью «Золушки» второй модели и сразу увидела, насколько больше умеет моя машина.

Джон, напротив, сразу оценил значение «Дэна». А когда я показал ему, как я ставлю свою подпись, нажимая на клавиши, и подпись была явно моя (хотя, честно говоря, я тренировался), то он был просто в восторге:

– Дружище, ты же оставишь без работы тысячи чертежников!

– Не оставлю. Талантливых инженеров в этой стране все меньше с каждым годом. Моя машина просто поможет как-то заполнить эту брешь. Через одно поколение такие машины будут в каждой конструкторской или архитектурной конторе. По всей стране. И без этих машин люди будут как без рук. Как сегодня механик без электродрели.

– Ты говоришь так, словно знаешь наверняка.

– Я знаю наверняка.

Он взглянул на «Пита» – я отправил его убирать на моем верстаке, – перевел взгляд на «Дэна».

– Дэнни… иногда я думаю, что ты, наверное, сказал мне правду в тот день, когда мы встретились.

Я пожал плечами.

– Можешь назвать это даром предвидения… но я действительно знаю это. Я уверен. И разве это имеет значение?

– Пожалуй, что нет. А что ты собираешься дальше делать с ними?

Я нахмурился.

– Вот в том-то и дело, Джон. Я хороший инженер; да и механик, когда приходится, неплохой. Но вот бизнесмен я никакой – уже проверено. Тебе патентным законодательством баловаться не доводилось?

– Я же тебе уже говорил. Это работа для специалиста.

– А ты знаешь такого? Чтобы честный, но хитрый, как черт? Я теперь подошел к рубежу, когда мне нужен как раз такой. А еще мне надо учредить корпорацию, чтобы возиться со всем этим. И продумать вопросы финансирования. Но времени осталось немного: время меня просто поджимает.

– Почему?

– Пора возвращаться туда, откуда прибыл.

Довольно долго он сидел, не проронив ни слова. Наконец спросил:

– Сколько у тебя есть времени?

– Ну, около девяти недель. Точнее, девять недель, начиная с ближайшего четверга.

Он посмотрел на мои машины, потом на меня.

– Тебе придется пересмотреть свой график. Работы у тебя, по-моему, еще на девять месяцев. Да и то ты еще не сумеешь начать производство. Если повезет, ты только будешь готов его начинать.

– Не могу, Джон.

– Прямо уж не можешь!

– Я имею в виду, что этот график уже нельзя переделать. Это теперь не в моей власти.

Я уронил голову на руки. Я смертельно устал: в сутки мне удавалось поспать часов пять, не больше. Я был так измотан, что уже был готов поверить в судьбу, в предзнаменование: бороться с судьбой можно, но победить – никогда.

Я поднял голову.

– Ты возьмешься за это дело?

– А? За какую его часть?

– За все. Я сделал все, что умел.

– Это крупный заказ, Дэнни… А ведь я могу обчистить тебя. Ты это понимаешь? Кстати, дело это может оказаться золотой жилой.