Каюта Риты была заперта, и он отправился в кают-компании. Там не было ни души. Чувствуя в себе прилив жизненной энергии, он решил отпраздновать скорое прибытие на Майн 5. Хлопнув в ладоши, Валенса включил на всю громкость задорную музыку. Классика в полетах — одно из удовольствий, которые не запрещались на борту. Затем он достал из пищевого отделения замороженный пластиковый футляр с куриным филе, который схлопнулся в теплой руке детектива, открывая сверху круглое отверстие. Посасывая безвкусную кашицу, он развалился на диване, положив под голову подушку. Дергая ногой в такт мелодии, он пытался думать о предстоящей работе. Апатия сменилась оживлением. Разум больше не сковывали холодные стенки космического корабля, он освободился и полетел в авангард «Авроры» — к планете к мягкой пушистой земле, к тоннам ароматного грунта под ногами, к бескрайним полям. В какой-то миг он забыл, что Майн 5 это бесплодная пустыня, воображение нарисовало ему Землю. Наверное, образ материнской планеты — подсознательный. Каждый человек навсегда уносил его с собой, в какой уголок Галактики он бы не отправился. Усилием воли Валенса отогнал видение и прислушался к протяжным всхлипам саксофона. Мелодия увлекла его.
Рита застала Валенсу в тот момент, когда он фальшиво исполнял несуществующую вокальную партию. Посмотрев на девушку, он осекся на полуслове, перевернулся на диване и спустил ноги на пол. На Рите висела не заправленная в штаны рабочая рубашка. Даже в ней девушкасмотрелась очаровательно. Мысли детектива разбежались как тараканы, испуганные светом включенной лампы. Он не мог не заметить, что Рита чем-то подавлена.
Пока Валенса пытался выдавить из себя хотя бы слово, девушка налила стакан газированной воды из сифона. Выпила, не поморщившись, залпом и неожиданно спросила его:
— Так всегда будет?
Сперва он не знал, что ей ответить. За последние время это были первые неформальные слова из ее уст. Даже новость о Прагнире вылетела у него из головы. Он похлопал в ладоши, выключая музыку.
— Так всегда будет, Роман? — она села на пол, скрестив ноги.
Поразительно — она назвала его по имени! Валенса не знал — радоваться ему или пугаться. Решил быть начеку.
— Что именно?
— Так тошно. Постоянное ощущение одиночества, несмотря на то, что есть ты, капитан, роботы, мне все время кажется, что я одна на корабле.
— Я думал, в ЗГ вас к этому готовят. Психологические тренинги, тренажеры, гипноз.
— Ой, прекрати, Роман, — голос Риты стал знойнее. — Мы оба прекрасно знаем, что я никогда не летала в космос. К чему притворяться?
Валенса был сбит с толку. Это во многом объясняло ее поведение на корабле, но не вязалось со службой в крысиной стае.
— Рита, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Это сложно, — ее голос надломился.
Она увела глаза в сторону. Он бы мог надавить на нее, чуть-чуть и девушка непременно бы раскололась, но ему стало жалко этого, в сущности, ребенка, так что он промолчал. Момент был упущен. Когда Рита опять взглянула на него, ее глаза сияли стальным блеском.
Она потерла виски, одновременно меняя тему беседы:
— Черт, что-то у меня голова разболелась.
— Примешь таблетку?
— Меня от них рвет. Как капитан это выносит? Он выглядит спокойным и собранным.
— Космонавтов этому обучают. Запирают на полгода в барокамерах, а потом еще три месяца они проводят на орбите в специальных модулях, откуда их, если что, могут вытащить. Корабль — другое дело. Отсюда не сбежишь, это угнетает, но к этому можно привыкнуть.
— Мне кажется, у меня никогда не получится.
— Нужно постараться.
— Кто я, по-твоему, Валенса? Враг, предатель, шпион? О чем ты думаешь?
— Я научился не задавать лишних вопросов, поэтому до сих пор жив.
— И тебе нисколько неинтересно, что на пиче А.М. Фарли?
— Работа есть работа, мой интерес тут не причем. Я ее выполню, получу свое вознаграждение, а все разборки между Гвардией и Торговым Союзом, все эти дрязги, меня не касаются.
— Удобная позиция, безнравственная.
— Я бы сказал — безопасная.
Рита внимательно изучала его, словно под микроскопом. Что-то в ней проступило, что-то знакомое Валенсе. Он не мог сказать наверняка, возможно, это как-то связано с ее глазами. Формой ее глаз. Но как? Следующие слова сбили детектива со следа:
— Как ты относишься ко мне?
— Ты хочешь знать? Не боишься?
— Ты угрожал мне оружием и не выстрелил. Я готова рискнуть, — она сложила из пальцев рук пистолет и сделала воображаемый выстрел в Валенсу.
— Я думаю, что ты — маленькая испуганная девочка, которая не знает, как она здесь оказалась и что ей дальше делать.
— Вот как? Какой ты проницательный, Роман Маркович, теперь я понимаю, почему ты стал лучшим детективом Полиса. Но разве «лучший» не значит «одинокий»?
Ему нечего было возразить. Он был у нее как на ладони — это нервировало, отвлекало, путало его мысли. Валенса захотел поскорее закончить беседу.
— Психологические атаки на меня не действуют.