Звездный двойник

Грациозной своей походочкой он пересек зал, обогнув у двери столик с четырьмя марсианами. Никогда не питал симпатии к марсианам – это ж надо – пугала-пугалами, вроде пня в тропическом шлеме, а считают себя человеку ровней! Видеть спокойно не мог, как они отращивают эти свои ложнолапы – будто змеи из нор выползают… И смотрят они сразу во все стороны, не поворачивая головы – если, конечно, можно назвать это головой! А уж запаха их просто не выносил!

Нет, вы не подумайте, никто не может сказать, будто я – расист. Плевать мне, какого человек цвета и кому молится. Но то – человек! А марсиане… Не звери даже, а не разбери что! Лучше уж дикого кабана рядом терпеть. И то, что их наравне с людьми пускают в рестораны, всегда возмущало меня до глубины души. Однако на этот счет есть договор; хочешь, не хочешь – подчиняйся.

Когда я пришел, тех четверых здесь не было – я б унюхал. Демонстрируя незнакомцу его походку, тоже их не видел. А тут – нарисовались, попробуй сотри – стоят вокруг стола на своих «подошвах», корчат из себя людей… Бармен – тоже, хоть бы кондиционер не поленился включить!

Вовсе не даровая выпивка удерживала меня за столом – надо же было дождаться своего «благодетеля», раз обещал. И тут меня осенило: прежде чем отсюда слинять, он как раз глядел в сторону марсиан. Может, это он из-за них? Я попытался понять, наблюдают они за нашим столиком или нет, но их поди разбери – чего хотят да что замышляют. Вот за это тоже их не люблю.

Какое-то время я занимался своей выпивкой и гадал, куда же подевался мой приятель-космач. Была у меня надежда на то, что благосклонность его примет, скажем, форму обеда, а если станем мы друг другу достаточно simpatico, авось и перехвачу взаймы. Прочие виды на будущее, честно говоря, удручали – дважды уже звонил своему агенту и натыкался на автоответчик. А ведь дверь комнаты не пустит меня ночевать, если я не смогу сегодня умаслить ее монетой… Да, было счастье и сплыло – дожил до конуры с автооплатой.

Вконец погрязнуть в черной меланхолии не позволил официант, тронувший меня за локоть:

– Вам вызов, сэр.

– А? А, спасибо, приятель. Тащите сюда аппарат.

– Простите, сэр, не могу. Это в вестибюле, кабина 12.

– Благодарю вас, – я вложил в ответ столько душевности, сколько стоили чаевые, которых у меня не было. Как можно дальше обойдя марсиан, я выбрался в вестибюль.

Здесь стало понятно, почему аппарат не подали к столу. 12 оказался кабиной повышенной защиты, полностью недоступной для подглядывания, подслушивания и тому подобного. Изображения на экране не было, и не появилось, даже когда я закрыл за собой дверь. Экран сиял белизной, пока я не сел, так что лицо мое оказалось против передатчика. Опалесцирующее сияние наконец рассеялось и на экране появился давешний незнакомец.

– Извините, пришлось вас покинуть, – быстро заговорил он, – я должен был спешить. У меня есть к вам дело. Приходите в «Эйзенхауэр», 2106.

И опять ничего не ясно! «Эйзенхауэр» подходит для космача ничуть не больше, чем «Каса-Маньяна». Похоже, попахивает от этого дельца: кто ж станет так настойчиво зазывать в гости случайного знакомого из бара? Если он, конечно, не баба…

– А зачем? – спросил я.

Космач, похоже, к возражениям не привык. Я наблюдал с профессиональным интересом: выражение его лица не было сердитым, о нет – оно скорее напоминало грозовую тучу перед бурей. Но он держал себя в руках и отвечал спокойно:

– Лоренцо, у меня нет времени на болтовню. Вам нужна работа?

– Ангажемент, вы это хотите сказать?

Я отвечал медленно. Почему-то показалось, что предлагает он мне… Ну, вы понимаете, что за «работу» я имею в виду. До сих пор я не поступался профессиональной честью, несмотря на пращи и стрелы взъевшейся на меня Фортуны.

– Разумеется, ангажемент, самый настоящий! – быстро ответил он. – И нужен самый лучший актер, какой только есть.

Я изо всех сил постарался сохранить на лице невозмутимость. Да я согласился бы на любой ангажемент – даже на роль балкона в «Ромео и Джульетте». Но нанимателю это знать совершенно ни к чему.

– А именно? Расписание у меня, знаете ли, ужасно плотное…

Но он на это не купился.

– Остальное – не для видеофона! Может, вы и не знаете, но я вам скажу: есть оборудование и против этой защиты! Давайте скорей сюда!

Похоже, я был нужен ему позарез. А раз так, можно было немного и поломаться.

– Вы за кого меня держите? Что я вам – мальчик? Носильщик, готовый в лепешку расшибиться за чаевые?! Я – ЛОРЕНЦО! – Тут я, задрав подбородок, принял оскорбленный вид. – Что вы предлагаете? Только конкретно.

– А, чтоб вас! Не могу я об этом по видео. Сколько вы обычно берете?

– Ммм… Вы спрашиваете про гонорар?

– Да, да!

– За выход? Или за неделю? Или, может, вы имеете в виду длительный контракт?

– Вздор, вздор. Сколько вы берете за вечер?

– Моя минимальная ставка – сто империалов за выход.

Здесь я, между прочим, не врал. Бывало, конечно, и у меня – когда публика устраивала скандал, приходилось возвращать деньги, причем немалые. Но всяк себе цену знает, так что нищенские подачки не для меня. Лучше уж затяну ремень потуже, да немного перетерплю.