Звездный юбилей

Мы – уникумы. В Земном Содружестве ни на одной планете нет больше таких людей, которые пережили бы века. Мы помним первые шаги человечества в космосе. Мы видели первых космонавтов. Мы следили за первыми шагами человека на Луне. И мы не дождались высадки на Марс – но только потому, что сами стали первыми, кто покинул Солнечную систему. Мы осуществили первый и второй контакты. Мы… Да мы круче вареных страусиных яиц. Только не смейтесь – среди нас есть и первый в истории человечества телепат.

Жизнь для нас долгое время была нормальной только в полетах, в работе. На Земле находиться было просто невозможно – перерыв между Первой экспедицией и нашим роковым полетом, окончившимся спустя триста лет, мы еле пережили. Хорошо еще, нам с Юлькой, Кате с Мишкой и Пашке подвернулась небольшая промежуточная работа на Уране – там всем не было до нашего великого прошлого никакого дела, потому что работа отнимала все свободное время. Надо сказать, многие удивлялись – почему мы, живые легенды космонавтики, все время искали себе либо не самую легкую работу, либо новых дальних полетов с приключениями на свою пятую точку? Это тяжело объяснить людям, которые сами никогда не были живыми легендами. Мы и не объясняли – просто пользовались новыми связями и своим положением для того, чтобы снова с головой уйти в любимое дело. Звезды вошли в нашу кровь, и ни один из нас не мыслит жизни без них, или хотя бы надежды на новую встречу.

Так вот, мы после Первой Межзвездной улетели на Уран, а Витька и Варя остались – их Сереже тогда еще не исполнилось четырнадцати, и его никто бы не выпустил в дальний космос. Смешно, не правда ли, по отношению именно к этому парню? Тогда Варе на Земле пришлось несладко – отвоевывать у прессы свободное жизненное пространство оказалось трудновато, ведь Сережа, на свою и родительскую беду, долгое время был единственным человеком, родившимся в космическом полете.

Пожалуй, исключением из всех нас, кто на повышенное внимание к своей особе плевать хотел, был Витька. Наш командир и мозговой центр, совершивший в неполные четырнадцать лет переворот в космонавтике, Космический Моцарт, как его прозвали еще до старта «Зари».

Так вот ему было абсолютно до лампочки, сколько раз за неделю его фотографировали и приглашали на разные мероприятия – он неизменно отказывал, ссылаясь на работу. Похоже, он вообще не испытывал никаких неудобств от преследующей его славы, он ее просто игнорировал. И наступил момент, когда славе надоело за ним бегать. Виктор Середа стал обычным, хотя и уважаемым и особо ценным сотрудником Центра управления полетами, но его ореол героя и национального достояния землян как-то испарился. Сам Витька этого и не заметил, как раньше не замечал собственной исключительности.

Не успев передохнуть толком, через несколько лет после возвращения мы буквально напросились в новый полет – к далекой недавно открытой планете, для того, чтобы основать там новую колонию для добычи редких на Земле элементов таблицы Менделеева. Планировалось, что работы там от силы на пять лет. На Землю мы вернулись спустя триста четыре года. Парадокс…

Сейчас Витька с Варей улетели на одну из дальних колоний – планету-курорт. Впервые за много лет они остались вдвоем, и я лично за них очень рад. Сергей с Павлом и Гео улетели на Соэллу. Сережа везет какие-то суперобразцы для соэллианских исследователей, среди которых уже три года на Соэлле работает наш Мишка. У Гео какие-то очередные сверхсекретные цели, связанные с семейными тайнами. Я не стал особо интересоваться. У нас с младшим Козелковым отношения дружеские, но и он, и я знаем, что есть черта, за которой нам лучше не откровенничать.

Пашка же уверял, что летит исключительно с официальным визитом. Ну, он ведь четвертый официально признанный член Правящего дома Соэллы… От всех претензий на власть он, конечно, давно отказался. Со мной чуть истерика не сделалась, когда я представил старшего Козелкова с короной на голове, или что там у соэллиан является атрибутом власти. Пашка, правда, юмора не оценил. В последнее время он вообще слишком мрачен даже для его привычного сурово-серьезного состояния. Раньше он хоть иногда улыбался.