Звездный корпус

Гарроуэй наблюдал, как санитар достает шприц и наполняет его из склянки жидкостью, по виду похожей на обычную воду. Потом Логан положил шприц на стол, посмотрел на стену и сказал:

— Хорошо. Он готов.

Стенная панель отодвинулась. За ней мерцал спутанный клубок мерцающих трубочек, манипуляторов и датчиков. Кабели с контактами — наподобие тех, с помощью которых снимают электроэнцефалограмму — чуть заметно коснулись головы Джона. Он проваливался в дымку полудремоты, сквозь которую зарницами вспыхивали бессвязные мысли… Потом взрыв фиолетового света, органные аккорды… и женский голос мягко произнес:

— Расслабьтесь, пожалуйста.

На самом деле, это был далеко не первый раз, когда Джон оказывался на операционном столе у медицинского ИскИна — время от времени приходилось вводить лечебные нано. И всякий раз Джон чувствовал себя выбитым из колеи.

Пара манипуляторов с «пальцами», обитыми толстым войлоком, сжала его голову и плечи — бережно, но пошевелиться было невозможно. Третья «рука», более хрупкая и подвижная, с множеством блестящих щупальцев, взяла наполненный шприц, поднесла к шее юноши и медленно нажала металлическую рукоятку. Гарроуэй ощутил резкий приступ страха… а потом что-то мягкое растеклось по всему телу, смывая напряжение, оставляя взамен бесконечное спокойствие, безмятежность, почти эйфорию. Было четкое прикосновение к горлу безыгольного инъектора — точно под челюстью, у левой сонной артерии.

Джон представил, что мог бы почувствовать. Мельчайшие капельки жидкости-антинано разбегаются по его мозгу, отыскивают кластеры включений в глубине его извилин и растворяют сложнейшие крошечные устройства. Разумеется, это происходило только в воображении — мозг, как известно, не чувствует. Но образы были слишком реальными, слишком ясными. Может быть, он мог бы почувствовать «крокодилы», прицепившиеся к ладоням рук, сейчас вялым и расслабленным. Почувствовать, как плавятся ладонные линки, и сплав серебра, золота и углерода впитывается в кровь.

Было еще одно ощущение — явно не игра воображения. Ощущение, что все уменьшилось… вернее, стало меньше то, что более или менее уверенно осознавалось. На миг юношу охватили паника и замешательство: ему почудилось, что он окутан слоем невидимой изоляции. Его слух… умер. Казалось, что-то мягко коснулось ушей и лишило их возможности воспринимать звуки. Перед глазами сгустился полупрозрачный серый туман. Чувства распадались, съеживались и утекали из сознания. Запахи, звуки, ощущения прикосновения, температуры, даже зрительные образы теряли насыщенность… просто терялись.

— О Богиня… — пробормотал Джон. Его собственный голос доносился откуда-то издалека. Голова немного кружилась и была какой-то пустой. Наверно, он мог бы упасть, если бы механические руки не поддерживали его — нежно, но достаточно сильно.

— Как будто укачало, верно? — спросил доктор. — Как самочувствие?

— Я… не уверен…

— Можете встать?

— Думаю, да.

Джон сполз со стола и тут же вцепился в него, чтобы не упасть на колени. Пол качался, как палуба. Восстановив равновесие, Джон попытался привести мысли в порядок. Черт подери, что происходит с комнатой?

Комната не изменилась, зато с ним самим творилось что-то неладное. Его как будто разбили на кусочки, а потом сложили кое-как. Кажется, вспомнил Джон, Логан говорил что-то такое… о том, что в голове… Он попытался сосредоточиться на том, что было вокруг, а не на том, чего больше не было.

Проклятье! Он даже не представлял, что наноимплантанты, сидящие у него в голове, настолько обогащают его картину мира. Например, сообщают о том, что происходит за пределами поля зрения. Теперь Джон обнаружил, что оно ограничено довольно небольшим пространством — буквально тем, что находится прямо перед носом. Различать предметы на границе этого пространства он уже не сможет, и к этому придется привыкнуть. Минуту назад он видел пылинки, висящие в воздухе, следы ног на стерильном полу в другом конце операционной. Он слышал низкочастотный гул трехфазной осветительной панели над головой. Мог разглядеть клочок бумаги в дальнем углу. И все это не требовало никаких усилий. Это просто было. А теперь… с нарастающим ужасом он понимал, что должен специально сосредоточиться, чтобы что-то заметить. Надпись на бейдже, приколотом на груди санитара, превратилась в набор букв. И ему пришлось прочесть ее, чуть ли не вслух, чтобы понять.

«НМ 1Д. Логан».

Кстати… что такое? Очертания стали какими-то расплывчатыми… хотя, если чуть-чуть скосить глаза, картинка становится четче. Черт возьми, какая все-таки классная вещь — корректировка зрения! Но теперь у него больше нет микросиликатных структур, которые изменяют форму глазного яблока, обеспечивая оптимальную фокусировку.

Неужели так и должно быть? Неужели это и значит — «смотреть невооруженным глазом»…

— Эй… — пробормотал Джон, — куда здесь все подевалось?