Звездный корсар

— А теперь еще глубже будут заглядывать. Путешествовать в будущее, в незримые миры, в прошлое…

— Боже мой! — оторопел Василий. — Да разве это возможно? Живет человек, умирает, гниет… как же его вернуть к жизни? Нет, нет, не смейся, оставь меня в покое!

— Правду говорю, — настаивал Григор. — Конечно, не простое это дело. Тяжелое и опасное. Нужен кропотливый труд, изучение того времени, куда нужно проникнуть.

Всего сразу вы не уразумеете…

— Верно молвишь, не пойму, — согласился Василий. — И так моя голова уже как котелок, не ведаю, чему верить. Чему — нет. Да нет, не может быть! Народ века тосковал о прошлом, знали деды, что напрасно мечтать о том, что ушло. Как в песне. «Не вернемся, не вернемся, некуда вернуться…» Годы, так сказать, отвечают человеку, потому что он просит, мол, вернитесь, годы ушедшие, хотя бы на минуту…

— Василий Иванович, — ласково сказал Бова, — и не надо вам сушить голову, что и к чему. Примите это как факт, что путешествия в прошлое готовятся. Это будет. И вы можете весьма помочь нам, науке. Скажите, желали бы вы вернуться туда?

— Куда? — прошептал Василий, бледнея.

— Откуда пришли. В свое время?

— Батечку! — воскликнул садовник, падая на колени, хватая Григора за руки. — Батечку, сыночку! Что ты со мною делаешь? Неужто это правда?

— Друг мой, встаньте! Что вы делаете? Ну что это с вами?

— Боже мой! Я умру от радости! Снова взглянуть на Днепр полноводный, на людей знакомых, на села бедные, белостенные! Девочку мою любую встретить. Сероглазую мою! Я ее возьму к себе, я найду ее, выучу на лекаря! Сыночек! Ну скажи мне, ты не шутишь над старым глупым Василием?

— Правда, святая правда, — растроганно молвил Григор, поднимая садовника с земли и помогая ему сесть на лавку. — Я не знал, что это вас так растревожит. Мы не ведали, согласитесь вы или нет… А поскольку все так обернулось, то не станем задерживаться, сразу и поедем…

— Иду! Небо послало тебя, юноша! Иду!..

Глава 5. Капкан времени

Эхом отражались шаги под куполом, где-то вверху орало воронье, слышался шелест крыльев. Гореница остановился, взглянул на задумавшегося Григора, затем перевел взор на Василия, грустно и тревожно озиравшегося вокруг.

— Не верится? — спросил ученый.

— Откровенно говоря, чувства протестуют, — ответил Григор, проводя пальцем по серой облупленной стене. — Мы так сформированы, так воспитаны, запрограммированы, что понять новые истины дьявольски трудно. Вот кирпич…

Кто-то ударил по стенке, разбил ее, шел дождь, размыл, деформировал… и вдруг… в какое-то мгновение все должно исчезнуть, молекулы, атомы кирпича, штукатурки возвратятся назад?! Не вмещается в уме! А если взять человека? Разум изнемогает. Вероятно, он не приспособлен к новой ступени, придется формировать нового человека!..

— Это верно, — согласился Гореница. — Новый человек грядет. Он уже рождается. Но с вашими тезисами я также не согласен. Разум должен не изнемогать, а — понять.

Понять можно и надо! Иначе мы будем забавляться с явлениями, о которых ни черта не ведаем…

— Сущности гравитации мы ведь тоже не ведаем, — молвил Григор, — а ежедневно пользуемся ее проявлениями. А электричество? А ядерная энергия? Ведь только теории, предположения, логические спекуляции…

— Верно. И все же мы нащупываем смысл, суть, добираемся до ядра тайны. Отличие в том, что названное вами — уже привычное, а время — совершенно неведомое. Это почти то же, как прыжок ночью с горы: то ли упадешь на мягкую землю, то ли в болото, то ли расшибешься о камни…

— То ли вообще никуда не упадешь, а только исчезнешь, испаришься.

— Нет, — твердо возразил Гореница. — Эксперименты весьма удачны. Исследования в ограниченных масштабах подтвердили расчеты…

— Слушаю вас и трепещу, — глухо отозвался Василий, несмело приближаясь к, собеседникам. — За что мне Бог послал такое счастье? Побывал в новом мире и вернусь домой. Если расскажу там… никто не поверит.

— Пусть слушают как сказку, — засмеялся Гореница. — Кто-нибудь из детей поверит.

Мечта останется в сердце. А мечта — зерно…

— А всякое зерно рано или поздно может прорасти, — подхватил Бова.

— Быть может, то будет мой отец или дед, — пошутил ученый. — Они передадут вашу сказку нам, а я начну над той мечтой думать… и совершу открытие…

— Боже мой! — всплеснул руками Василий, и его седые кустистые брови полезли на лоб. — Какое удивительное колесо. Припоминаю книгу Экклезиаста. Как странно там написано: и возвращается все на круги своя…

— Мудрый был автор, — согласился ученый. — Кое-что понимал в диалектике…

— И все же — есть сомнения, — опустив голову, задумался Бова. — Парадоксов множество. Я могу встретить своего отца, деда, убить их… перед тем, как родиться…

— Зачем же такие ужасы? — пошутил Гореница. — Идиотские предположения. Неужто вы такой кровожадный?

— Да нет. Но с точки зрения вероятности…