Звездный корсар

— Слава богу! Женщина, которая курит, уже не женщина, а… дымоход, жлукто для выварки. Знаешь, что такое жлукто? Забыли уже. Труба, выдолбленная из толстой ивы, в ней отзоливали белье… Прошу к столу, гости дорогие! Угощайтесь. Пейте свое шампанское, а я… Ху, пронеслось, аж до ног достало. Пейте, пейте! Так о чем я? Ага, о девчатах. Конечно, я не обо всех. Вот, к примеру, ты девка красивая. Чего там смущаться — хороша! Не хуже тех… прошлых. И лицом хороша, и есть на что поглядеть. Тонковата, но это ничего, мясо нарастет, если муж будет жалеть. Ты ж, парень, муж ей?

— Еще нет, — закашлялся от неожиданности Григор, избегая глядеть на Галю.

— Так будешь, — успокоил дед. — Пара славная. Так ты жалей ее, Потому что нет ничего лучше, нежели добрая и сердечная жена. Пока в ней сердце не отравленное, она тебе и опора, и. счастье, и… короче говоря, жена — это все. Вот моя баба… Если бы не она, я бы пропал. Пропал бы, как церковная мышь. А она меня держит на свете.

Галя с Григором выпили по бокалу шампанского, хмельная волна ударила в мозг. Они слушали бакенщика, разводившего свою философию, закусывали вяленою рыбкой, глядели друг другу в глаза. Не имело значения, о чем они беседовали, с кем. Они вместе, вокруг весна, ласковая улыбка неба. Сердце зовет, жаждет чего-то небывалого.

Прошел час… или два?

Дед вскинулся, взглянув на большие часы-ходики на стене.

— Ой, заговорился я с вами, а мне еще бакены красить да позже светить фонари.

Гуляйте же на здоровье, извините, если что не так…

— Ой, спасибо, дедусь! Что вы? — счастливо отозвалась Галя. — Нам у вас чудесно!

— А коли так, то спасибо и вам, что утешили старика, я ведь тоже рад хорошим людям. Бывайте ж! Хотите, отдохните на кровати, а охота — гуляйте!

— Мы погуляем!

— Вот и отлично.

Они вышли из домика, двинулись к зарослям ив. Покачивалась земля, феерически сверкала гладь реки. Галя держалась за плечо Григора, тихонько смеялась.

— Ой, я совсем захмелела.

Она прижалась щекою к стволу ивы, обняла его. Закрыла глаза, словно прислушивалась к неслышному голосу.

— Странно.

— Что, Галя? — нежно спросил Григор.

— Счастье… Ради него люди воюют, страдают. Его ищут в путешествиях, в подвигах. Ради него запускают ракеты, строят машины, хлопочут о квартире. Быть может, это все химеры? Вот я теперь счастлива. Очень счастлива…

— Галя…

Погодите, я все скажу. Счастье — единственное мерило и критерий. Ради него мы стремимся куда-то в неоглядную, даль, в будущее. А оно не где-то, а здесь. Рядом с нами. Это волшебное, неповторимое мгновение… Сейчас, теперь… Как его сохранить? Быть может, дружинник Киевской Руси или Спартак были счастливее нас.

Возможно, девушка-полтавка, ожидая казака из похода, была на сто голов выше нас в своем терпении, страдании и счастье. Она жила более полной жизнью, ощущала глубже, нежели мы. Мы слишком много хотим. И не достигаем желанного — и ощущаем себя несчастными. А счастье сидит в уголке, простое, незаметное, и просит, чтобы на него обратили внимание… Придите, наклонитесь, возьмите…

— Галя, как хорошо вы сказали…

— Правда? — засияла она, дотронувшись пальцем до его руки.

— Правда. Я тоже так ощущай. И снилось мне… что-то подобное… Но в иных масштабах…

— Вы же обещали рассказать? — напомнила она. — Я жду…

Он взял ее руки в свои, прижал к груди и начал рассказывать. Она зачарованно слушала. А когда Григор кончил, нетерпеливо воскликнула:

— Дальше, дальше!

— Что дальше?

— Что с ними случилось? С вами?

— Не знаю. Я проснулся…

— Надо знать, — взволнованно сказала она. — Это очень важно.

— Почему? — удивился Григор.

— Не знаю. Но ощущаю. Какая-то странная связь с нашей судьбою. Но откуда это у вас? Почему?

— Фантасмагория? — неуверенно произнес он.

— Такая четкая?

— Кто скажет? Быть может, это образы иного мира. Близкие мне психически.

Академик Наан, эстонец, считает, что рядом с нами существует множество миров.

Они для нас неощутимы, незримы, но они есть. Там кипит своя жизнь, свои конфликты и трагедии. Возможно, мой сон — эхо тех событий? И вообще — множество человеческих сновидений, отличных от земной реальности…

— Волшебная гипотеза, — прошептала Галя. — Я бы хотела, чтобы она была реальностью. Но ваш сон… Вы там ощущали себя криминалистом. Интересно — все же есть какое-то родства. А я… Меня вы там запомнили?

— Вы — это Громовица, — тихо сказал Григор. — Я это чувствовал.

— Почему же мы не вместе в том мире? — печально спросила девушка.

— Не знаю. Зато здесь… мы вместе.

— О, если бы так было всегда! — с мукою молвила она. — Я так ждала любви…

Он обнял ее, припал к губам — трепещущим, горячим. И стон, и смех, и клики журавлей в небе — все слилось в единую симфонию счастья. Не прошлое, не грядущее! Вечное мгновение. Неощутимое и единственно сущее. Сохранить его, задержать, сделать вечным!

Уходило безжалостное время. Григор выпивал слезы на глазах любимой, целовал прохладные пальцы. Солнце склонялось к горизонту, темнело, наливалось багрянцем…