Звездный легион

Звездные системы в этой отдаленной области галактики были очень редкими. Первая звезда вскоре вынырнула из чернильной тьмы. Лестер и его штат определили местонахождение пяти планет по отношению к светилу, так что имело смысл их обследовать. Посетив все пять, они выяснили, что одна была обитаема. Это была планета джунглей и гигантских тварей. Корабль покинул ее, низко пролетев над линией морского берега через огромный континент, заболоченный и заросший. И никаких следов цивилизации, тем более такой сложной цивилизации, существование которой предполагалось.

«Космическая Гончая» пролетела триста световых лет и оказалась у маленького солнца с двумя планетами, жмущимися к теплу красно-вишневого шара. Одна из двух планет были обитаема, и, как сестра, походила на предыдущую. Они оставили ее неисследованной, пролетев над огромным морем и покрытым буйной растительностью материком.

Теперь звезд стало больше. Они усеивали черную бездну в радиусе ста пятидесяти световых лет. Большая голубая звезда, вокруг которой вращалось не менее пятидесяти планет, привлекла внимание Кента, и корабль быстро устремился к ней. В непосредственной близости к солнцу располагалось семь планет, и они были пылающим адом без всякой надежды на зарождение жизни. Корабль совершил облет трех близко расположенных друг к другу планет, которые были обитаемыми, и устремился в межзвездную пустоту исследовать другие системы. Эти три планеты оказались так же покрыты первобытными джунглями, как и все предыдущие.

Тем временем Кент собрал на борту корабля совещание глав отделов и их заместителей. Обсуждение он начал без обиняков:

— Лично я не вижу смысла в этих поисках определенных свидетельств, но Лестер предложил мне срочно вас созвать, — он пожал плечами. — Возможно, он что-то знает.

Кент сделал паузу. Наблюдавший за ним Гросвенф был удовлетворен своим присутствием на совещании и озадачен уверенностью, излучаемой всей фигурой маленького химика.

«В чем тут дело?» — подумал он.

Казалось странным, что исполняющий обязанности директора Кент побеспокоился наперед отречься от чести получения хороших результатов, которые могло бы дать это совещание.

Вновь заговорил Кент, и тон его был дружелюбным:

— Гюнли, может быть, вы выступите и объясните?

Астроном поднялся на нижний ярус. Он был таким же высоким и худым, как Скит. На его бесстрастном лице блестели ярко-голубые глаза. Когда он заговорил, голос его звучал довольно уверенно.

— Джентльмены, три обитаемые планеты последней системы были совершенно одинаковы, и это не их естественное состояние. Я не в курсе, многие ли их вас знакомы с современной теорией образования планетных систем. Те же из вас, которые с ней не знакомы, возможно, не поймут важность моих слов. Дело в том, что распределение массы в системе, которую мы только что покинули, невозможно динамически. Могу сказать со всей определенностью, что две из трех обитаемых планет этого солнца были перемещены в их настоящее положение насильственно. По моему мнению, нам следует вернуться и проверить. Похоже на то, что кто-то намеренно создал первобытные планеты. Для какой цели — такие предположения я высказывать не буду.

Он замолчал и враждебно уставился на Кента. Тот выступил вперед, на его физиономии блуждала слабая улыбка.

— Гюнли пришел ко мне и попросил, чтобы я приказал вернуться на одну из планет-джунглей. Поэтому я созвал совещание и теперь хочу провести голосование.

«Так вот в чем дело!» — Гросвенф вздохнул, не то чтобы восторгаясь Кентом, но, по крайней мере, по достоинству оценивая его действия. Исполняющий обязанности директора не предпринял попытки открыто выступить против оппозиции. Было вполне возможным, что он, собственно, и не возражал против плана астронома. Но созывая совещание, когда его собственная точка зрения должна была восторжествовать, он доказывал, что рассматривает себя как объект демократической процедуры. Это был ловкий ход по поддержанию видимости демократии среди членов экспедиции.

И в самом деле, предложение Лестера встретило активные возражения. Трудно было поверить в то, что Кент знал о них, иначе это бы означало, что он намеренно игнорирует возможную опасность. Гросвенф решил оправдать Кента за недостаточностью улик и терпеливо ждал, пока несколько ученых задавали астроному не слишком важные вопросы. Когда ответы на них были получены и казалось, что с обсуждением все, кроме него, покончили, Гросвенф встал и заявил:

— Я бы хотел поддержать точку зрения мистера Кента в этом важном вопросе.

— Однако, мистер Гросвенф, — холодно заметил Кент, — отношение всех, кажется, в достаточной мере ясно, судя по краткости дискуссии, и отнимать ваше ценное время… — тут он внезапно умолк. Вероятно, до него дошел истинный смысл слов Гросвенфа. Лицо его потемнело. Поскольку никто ничего не сказал, он опустил руку и проговорил: — Вам слово, мистер Гросвенф.