Звездный огонь

Но наконец сквозь титановый каркас скафандра донесся лязг смыкающихся креплений. Зашипел воздух, когда автоматика выровняла давление, и холодная волна обожгла шею. Отворился люк, и я, отстегнувшись от ложа, выплыл в коридор — такой же замусоренный и неприютный, как четверть часа тому назад. Дурные привычки липнут быстро — цепляясь за комингс, я воровато просканировал корабль, прежде чем вспомнил, что таиться больше не от кого. Сигнулярность преследовала меня: убив Линду Тоомен, я еще не осознал факта ее гибели.

— Стас? — Новицкая высунулась из рубки, склонив голову под немыслимым углом, и на меня опять накатило головокружение: труба коридора то укладывалась плашмя, и тогда имперская агентесса смотрела на меня с потолка, то становилась торчком, и тогда Кася выглядывала со дна колодца. — Что случилось? — По кораблю загуляло железное эхо, и она перешла на вирт-диалог. — Тоомен отрезала почти все датчики, мы не успели даже скомпилировать модель случившегося, когда…

— Нет времени, — перебил я ее. — Ибар мертва.

— Это я поняла, но…

— Не сейчас. Или мы переживем контакт с богмашиной, или… будет уже все равно, что случилось. Как Дебора?

— Можешь догадаться.

Я мог. Выменянные на подчинение реагируют на смерть контролера плохо. Всегда. Некоторые — буйствуют. Другие впадают в кататонию. Покуда помраченное сознание не справится с шоком, убедив себя в реальности и необратимости освобождения. Большинству это не удается — без помощи гипнурга, конечно.

— Значит, от неё не будет толку, — заключил я. — Ты ее обдолбала?

— Да. Наркозная дозировка транков.

— Зафиксируй на ложе, — приказал я. Будет глупо, если доктор Фукс сломает себе шею, вывалившись из пилотского кресла. — И помоги мне с лосом. Боюсь, что покойная Линда оставила по себе больше ловушек, чем я сумею обезвредить.

Глубоко вдохнув, я погрузился с головой в лужицу ирреальности, которую баржа волокла на своем борту, неотделимую от корабля, как спинной мозг неотделим от человека. Да, Тоомен изрядно наследила в киберпространстве. Некоторые области вирта были закрыты для моего доступа, другие контролировались сбитыми с толку джиннами — те лишились каналов сброса собранной информации и беспомощно цикловались, запутавшись в противоречащих друг другу установках. Но большая часть нужных мне сейчас зон была свободна. Контроль за жизненно важными системами Ибар оставляла своему интербрейну, и с ее гибелью те, как прежде, стали подчиняться паролям Службы.

Я поспешно сорганизовал рабочее пространство — несколько визуальных полей, вирт-контрольки стандартного образца, чтобы не перегружать и без того слабую бортовую интелтронику. Отдельно — поток видеоданных с обзорных камер. Уцепился за последнюю ступеньку лестницы.

И осторожно, постепенно наращивая ускорение, запустил А-привод.

«Комета» снова принялась набирать ход, двигаясь прямо на призрачную стену сомкнутых «крыльев». Металлическое зерно начало отставать, как несколько минут назад отставал скафандр-саркофаг Линды Тоомен. Поперечник сомкнувшейся вокруг корабля сферы был невелик — километров десять. Вот сейчас мы пройдем насквозь кольцо огня, и свет для меня померкнет…

Нет. Подстегнутая отчаянием интуиция не подвела меня. Одним… хотелось подумать «рывком», хотя перемещения не было — складки зоны распада просто смялись, чтобы расправиться в ином положении, — богмашина перешла в прежнюю конфигурацию. Ее ядро проползло еще немного по инерциальной траектории, прежде чем лениво пристроиться нам в кильватер. Для пробы я поиграл чуть-чуть ускорением — машина терпеливо повторяла все выкрутасы «Кометы», удерживаясь от нас на почти неизменном расстоянии.

Нагло пользуясь вычислительными резервами чужих аугментов — подключился не только к интербрейну Новицкой, но и к вживленным интелтронам спящей Деборы Фукс, — я просчитал траекторию, выводящую нас в окрестности неторопливо ползущего по орбите Габриэля. Заложил программу в автопилот. И только тогда позволил себе забиться в молчаливой, страшной истерике, пытаясь продолбить кулаком стальные стены колодца, на дне которого скорчился, пытаясь найти опору в холодном полу, не откликаясь на суматошные вызовы Катерины Новицкой. Меня неотвязно преследовала одна и та же галлюцинация: будто время — это космос, и я, вывалившись за пределы скорлупы обыденного существования обычного наемного шпика Колониальной службы, сквозь предательскую паутину настоящего, прорывая мгновения слой за слоем, падаю в пугающее, непредсказуемое, бесконечное будущее. Я не мог даже укрыться от этого ужаса в привычном и оттого не столь пугающем кошмаре фуги, потому что в аптечке у меня оставалось только три дозы коктейля. И я подозревал, что они понадобятся мне все до одной, прежде чем баржа коснется холодного соленого песка.

Глава 13