Звёздный огонь

— Хватит, может быть? — поинтересовался Хаген. Он по-прежнему стоял спокойно, опустив руки. — По-моему, ты достаточно… эй!

Новая слепая атака, тот же результат. В Умберто словно вселился злой дух; Хаген слыхал, что на северных островах жило племя, чьи воины перед битвой пили особый настой, делавший их грозными противниками — они не чувствовали боли и бросались на врага до тех пор, пока не падали замертво. Что-то похожее происходило сейчас с Умберто: удержать его теперь смогли бы лишь несколько моряков… или один гроган. Но ни боцман, ни матросы не шевелились. Хаген в третий раз отправил драчуна на палубу, уже без всякого удовольствия: магус осознал, что дерется с сумасшедшим, и его охватило дурное предчувствие.

«Осторожно!» — крикнул кто-то. Умберто, сплюнув кровь, подскочил к ближайшему матросу и выхватил у того из-за пояса два ножа… а потом метнул их в пересмешника, оба сразу. До этого магус уже заметил, что его противник с одинаковой силой бъет как правой рукой, так и левой, но такого поворота предугадать не сумел.

Эй, седой!

Голос из прошлого прогремел над ухом, и внезапно Хагена сковало предательское оцепенение. Он видел летящие лезвия, понимал, что может уклониться — и не двигался.

Покажи, как ты умеешь кривляться!

Ну почему всё повторяется снова и снова? А он, дурак, размечтался — осмелился подумать, что отыскал наконец-то место, куда можно будет вернуться. Увы…

Случившееся прошлой ночью было лишь сном.

Кукушка!

Вместо того, чтобы упасть ничком на палубу, он повернул голову.

Первый кинжал просвистел мимо.

А второй чиркнул по лицу чуть ниже правого глаза…

Кукушка! Бесполезная кукушка, вот ты кто!

Хаген медленно опустился на колени, зажимая рукой рассеченную щеку. Всё, конец. Он чувствовал, как жгучая боль растекается волнами — сначала к глазу и виску, потом к челюсти и подбородку. Кровь текла сильно, поэтому собравшиеся вокруг матросы наверняка не замечали, как правая сторона его лица обвисает, теряет подвижность. Тетка Эвелла пугал его в раннем детстве «кривой маской», которая улыбалась и плакала одновременно; он просыпался по ночам, скуля от страха… и вот теперь «кривая маска» вернулась. На сей раз она взглянет на непутевого пересмешника Хагена Локка из зеркала.

Мир затянуло туманом, в котором лишь изредка мелькали знакомые лица. Вот Умберто — тяжело дышит, смотрит на своего поверженного врага с удивлением. В его взгляде уже нет безумия, что хорошо… но подлости это ничуть не умаляет. Вот Джа-Джинни — что-то говорит, хмурится.

«Это уже не имеет значения…»

— Ну-ка, отойдите! — Повелительным ноткам, проскользнувшим в нежном голосе, позавидовал бы и капитан. Хаген смотрел вниз, поэтому увидел лишь подол юбки и выглядывающие из-под него босые ноги: целительница села на палубу рядом с пересмешником. Взяла его за подбородок, заставила поднять голову. — Позволь, я посмотрю…

Магус послушно опустил руку — и рана тотчас же раскрылась. Он судорожно вздохнул, стиснул зубы: не хватало ещё разрыдаться перед этой девчонкой!

— Хм… — Она провела над порезом раскрытой ладонью; тонкие брови сошлись на переносице. Хмурая морщинка девушку почему-то украшала. — Как интересно… да ведь ты совсем по-другому устроен! Все пересмешники такие? — Он машинально кивнул и зашипел от боли. — Ладно, молчи. И не дергайся! Впрочем, я быстро…

— Эсме, подожди! — закричал Джа-Джинни, но целительница не обратила внимания. Хаген ощутил тепло, а уже в следующее мгновение её ладонь вспыхнула, словно зеркало, поймавшее солнце.

Пересмешник зажмурился.

Девочка старается зря, рассеченную мышцу не восстановить — но всё-таки ему было тепло, приятно. Беда отступила, боль телесная прошла вовсе, а душевная притупилась. Дураком был, дураком остался… ну и ладно. По крайней мере, жив.

«…Хотя лучше бы это сделала Ризель».

Солнце погасло; тонкие пальцы легко коснулись щеки Хагена.

— Всё! — раздался веселый голос целительницы. — Перепугал ты меня, оборотень! Лицо у тебя — покойник обзавидуется…

— И всё из-за какой-то царапины! — прибавил крылан так язвительно, что Хагену захотелось его ударить. Теперь всё равно нечего было терять.

— Что правда, то правда… — пробормотал он, не поднимая глаз. — Мне с таким лицом теперь только детей пугать…

Сказал — и замер, почувствовав что-то странное. Тронул пальцами кожу — целая… но это ведь не главное! Подвигал щекой, подергал — слушается. «Заступница, да разве такое возможно?!» Он посмотрел на Эсме; мимолетная обида на его жестокие слова уже сменилась в её взгляде лукавством. Она глядела, склонив голову набок, будто спрашивая: так ты, выходит, сомневался в моем мастерстве, оборотень?

«Заступница, я сплю…»

Он закрыл лицо ладонями — вдруг не получится? — затаил дыхание ненадолго, а когда вновь взглянул на целительницу, она надула губы:

— Фи! Сделай всё как было, сейчас же! А то капитан вернется, увидит сразу двоих Умберто — накажет не того, кого надо! Верни своё лицо!

Хаген так и сделал; превращение удалось без труда.