Звездный оракул

— Этот парень не придет за нами до рассвета, а тогда будет уже светлее, и мы сможем найти дорогу. Я неплохо вижу там, где для других рас только тьма кромешная. Сейчас мне все видно почти как днем. — Разумеется, это было преувеличение, однако в тусклом красноватом свете Ока Пандарас явственно различал выражение любопытства на плоском лице Тибора. — Я замечу ловушку намного раньше, чем мы к ней подойдем, или я ее учую. Кроме того, я думаю, они не станут тратить временя на наши поиски. Калфа сама намекнула, что многие, кто сюда приходит, потом убегают, и сомневаюсь, чтобы она стала их искать. Война продолжается, пленников хватает, так что ей надо только подождать, пока они сами к ней явятся.

Поразмыслив секунду, Тибор кивнул, переломил древко копья через колено и забросил обе половинки за выступ скалы.

— Как мы до него доберемся? — спросил Тибор.

— А я думал, что ты не понял, — усмехнувшись, отозвался Пандарас.

— Конечно, я тугодум, маленький господин, — рассудительно проговорил Тибор с видом непоколебимого достоинства, — но я вовсе не глуп. Маг, про которого говорила Калфа, — это наверняка твой хозяин. Но мы ведь не умеем летать по воздуху, а она сказала, что его охраняет множество солдат.

— Может, он сам нас найдет. Я уверен, что тот, кому Элифас его выдал, держит моего господина в плену. Калфа говорит, что он помогает еретикам, а я знаю, что он не стал бы этого делать. Видно, его вынудили силой. Но хоть он и в плену, он же может позвать на помощь машины. Он спас меня с помощью машины, освободив от префекта Корина.

— Ты уже не раз рассказывал мне о своих приключениях, маленький господин. Я ничего не забываю.

— Я просто хочу сказать, что это случилось далеко отсюда, на поле битвы. А теперь мы находимся в прямой видимости от него.

— Пусть мы его и нашли, но ведь он-то тебя еще не нашел. И как мы можем его освободить, маленький господин, если он сам, такой могущественный, не может этого сделать?

И почему ты так уверен, что именно он — этот маг? Мне кажется, в этом мире ни в чем нельзя быть уверенным, кроме любви Хранителей.

Пандарас сел, разминая обрубоклевой руки, и, помолчав, произнес:

— Как я понимаю, ты все еще веришь в них?

— А кто же в них не верит? Даже еретики не могут отрицать, что Хранители создали наш мир и всех людей.

— Я имею в виду, что ты веришь, будто Хранители по-прежнему влияют на жизнь в нашем мире.

Тибор задумался, а потом стал объяснять свою мысль:

— В наше время большинство людей, которые молятся Хранителям, на самом деле молятся своему высшему «я»; молитва теперь — не более чем форма медитации. Но я помню времена, когда еще можно было общаться с аватарой в оракуле храма, где я был иеродулом. Эх, мой маленький господин, ты этого не знаешь! Даже представить себе не можешь! Молитва тогда была не одиноким взыванием в пустоту, а счастливым общением, радостным разговором с тонким и умным собеседником. Но теперь все это утеряно, утеряно навсегда.

Тибор замолчал. Наступила тишина, потом Пандарас обернулся и с изумлением увидел, что иеродул плачет. Юноша совсем забыл, что кто-то может так серьезно относиться к Поклонению Хранителям. Последние аватары умолкли задолго до его рождения. Для Пандараса они были не более, чем миф.

Он притворился, что не видит слез Тибора, широко зевнул и улегся, пристроив голову на согнутую руку, а культю левой кисти засунул между колен. Подсознательно он все еще стеснялся своего увечья и при любой возможности пытался его скрыть.

— Давай с часок отдохнем, — устало проговорил он. — Я всеми мышцами ощущаю каждую сегодняшнюю лигу.

Немного погодя Тибор тихо заговорил, словно беседуя сам с собой:

— Хранители создали мир, и они создали десять тысяч рас. Они создали десять тысяч рас людей по своему образу и подобию в большей или меньшей степени. И в милости своей и любви к собственным творениям они оставили их искать самостоятельные пути к просвещению. Ибо Хранители знали, что их дети способны достичь спасения, стать цивилизованными и завершить акт творения, превратившись в подобия своих создателей. С тех пор многим наиболее просвещенным расам это удалось. В нас самих заключена возможность превратиться в нечто значительно большее, чем мы есть, а еретики это отрицают. Им не нужно ничего иного, они желают оставаться такими, как есть. И так во веки веков.

В полудреме Пандарас вспоминал о плавильне, где он когда-то работал на одного из своих дядьев, думал о чане, в котором переплавляли металлы. В его обязанности входило снимать окалину с поверхности расплавленного металла деревянной лопаткой на длинной ручке. Лопатку вырезали из цельного куска тикового дерева, и она уже очень сильно обуглилась. Каждый раз ее приходилось окунать в бочку с водой, иначе она начинала гореть. Сейчас ему представлялось, что в мире все происходит как раз наоборот: лучшие люди, совершенствуясь, выплавляются из земного существования, остается только ржавчина и окалина.

Вскоре он проснулся и услышал, как Тибор молится Оку Хранителей, которое уже стало заваливаться к горизонту на той стороне реки.