Звездный попаданец

Через неделю ко мне подошёл странный человек. Он ничего не спрашивал, ничего не говорил. Он просто смотрел, как мы дербаним на запчасти брошенный в полосе отлива исследовательский бот геологов. И не побоялся испачкать свой франтовский костюм с бегущими вдоль швов искрами, прыгая (с изумительной ловкостью) с валуна на валун.

Но – его глаза! Знаете, про такие глаза говорят, что это взгляд матёрого хищника. Вот это про него. Это тебе не поросячьи глаза крыс Кривоуха. Это реально страшный дядька!

И я – кивнул ему, как старому знакомому. Сделав ручкой, приглашая подойти поближе. А дядька – исчез.

Я сел на мокрый булыжник, вытирая пот. Этот чувак меня реально напугал.

– Что это было? – спросил Эхр.

– Они согласны на переговоры, – выдохнул я.

Неделю они нас пробивали. А что про нас «пробить»? Появились – из ниоткуда. Тут же закрутилось всё, как в стиралке активаторного типа. Нищие, как церковные крысы, но явно с миллионными базами в башке. Никуда не лезем, с ДБ не дружим. Живём как кошка с собакой – то им что-либо починим, то в кутузке паримся. Всю местную шпану – зачистили. И на них вышли. Влёт. Наглые. Может быть, оттого, что силу за спиной чувствующие? Но при этом – копаемся в грязи и говне. Любой шаблон лопнет.

Мы – никто. И это страшно. Как я и сказал.

Смотря запись моих переговоров с кланом Мак-Кейнов, в этом месте Верж даже встал и похлопал меня по плечу. Тем признав меня… ну, не равным, это точно. Но достойным, что ли?

Ну, вот! Я стал вытирать руки куском тряпки. Свою работу мы сделали. Разбирать бот стало неинтересно. Позже вернёмся. А сегодня – надо нажраться. Теперь пусть те, кто стоит над Вержем, договариваются с этим волчарой. И теми, кто над ним. А мы – умываем руки.

Глава 9

Вадим

Но умыть руки не получилось. И Ваня упёрся рогом, что должен за каким-то хреном присутствовать на всех этих тёрках, да и этот Звездный Пёс – тот самый «матёрый» – требовал нас с Ваней. Именно нас двоих. И именно только нас, без Эхра. Чудны дела твои, Вселенная!

И дело оказалось настолько глубоким и сложным, что держи крышку черепа руками!

Но это я забежал вперёд. Вернусь, и – по порядку.

Утро началось с похмелья. Причём с жуткого похмелья.

И с внезапного страха. Открываю глаза – тот самый взгляд. Чуть не обоссался. Правда.

Этот матёрый дождался, когда я выйду из уборной, бросил:

– Завтра, здесь. В это же время.

И исчез. Только после этого Ваня отпустил ножку, вырванную из стола и приготовленную к исполнению ею обязанностей дубины, и открыл глаза.

– А я чё? – спросил я его. – Я сам охренел!

А бар мы знатно разгромили. Владелец бара – вот он лежит. Он не донёс до уборной, в отличие от меня, на пол всё вылил. Он же первый вчера и заорал, что закрывает эту конуру, потому – пей и бей, братва!

После опохмела наступила апатия. Ничего не хотелось. Шевелиться не хотелось. Тоска меня стала заедать. По дому.

Потому что – кончилась игра.

Чёрный ворон! Что ты вьёшься
Над моею головой?
Ты добычи не дождёшься!
Чёрный ворон, я не твой!

Люди пытались меня растормошить. Если словесный матерный маршрут не понимали – отчаянно дрался. А я – землянин. И по их меркам – гидравлический домкрат. Одним словом, рука у меня тяжёлая!

Хорошо хоть Ваня наливался спиртным рядом со мной, не пытаясь меня растормошить. И выл в унисон со мной. С ним драться глупо. Можно, но совершенно безрезультатно. Ваня – мой личный Терминатор. Надёжный, как валенок.

Так я весь день и пробыл в депрессии. Выл сплошь тоскливые и заунылые песни. Про удалых казаков, про грохочущие на поле боя танки. Про синий платочек.

Потому что не игра это. А что ни на есть – жизнь!

И давно надо было нажраться, чтобы – заземлиться. Чтобы реальность ощутить. Выйти из глюка.

Только вот не глюк это.

Этот мир – реален. А мой мир – уже нет. Нет дома, нет жены. Нет дочери.

Нет Земли, России.

Нет меня. Есть – перс игровой. Что и не человек вовсе. Игрушка в чужих руках. Арлекин на ниточках.

А я – в Россию, домой хочу!
Я так давно не видел маму!

А эти уроды – снимали. Твари бездушные. Опять дрался, разбивая камеры и лица этим папарацци недоделанным.

Одни словом, проснулся в кутузке. С Ваней в обнимку. И узлами прутьев решёток на полу. И даже без силового ограждения.

А не надо размещать контуры управления силовым щитом так близко к заключённым! Они же русские, наполовину, могут в герметичном помещении титановые шары расколоть и потерять, бетон – расковырять, а контуры – перемкнуть, отрубая свет во всём квартале.

А так как единственные электрики Прибрежного как раз и спят в этой самой камере, то сидите – в реале и в темноте. Одному мне, что ли, жить теперь в реале и в темноте? Без надежды увидеть родных, а?