Звездный путь. Том 1

— Конечно же, нет, — ответил Кирк. — Но, по крайней мере, они смогут покоиться в мире.

— Мне отмщение, и азм воздам, сказал Господь, — почти прошептал Спок. Оба мужчины испуганно уставились на него.

Наконец Кирк сказал:

— Это правда, мистер Спок, что бы это ни означало для человека другого мира, вроде вас. Я ищу не отмщения. Я ищу справедливости и предотвращения. Кодос убил четыре тысячи человек, и пока он на свободе, он может снова устроить резню. Но еще учтите, Каридан — такое же человеческое существо, как и все мы, и обладает теми же правами. Он заслуживает той же справедливости. И если это возможно, с него необходимо снять все подозрения.

— Я не знаю, что хуже, — произнес Мак-Кой, переводя взгляд со Спока на Кирка, — человек-машина или капитан-мистик. Идите оба к черту и оставьте меня с пациентом.

— С радостью, — ответил Кирк. — Я собираюсь побеседовать с Кариданом, не обращая внимания на его правило не давать интервью. Он может попытаться убить меня, если ему захочется, но при этом ему придется уложить и моих офицеров.

— Короче, — произнес Спок, — вы считаете, что Каридан — это Кодос.

Кирк поднял руки.

— Конечно же, мистер Спок, — сказал он. — Неужели я настолько туп, чтобы так не думать? Но я хочу в этом убедиться. Это единственное определение справедливости, которое мне известно.

— Я, — произнес Спок, — назвал бы это логикой.

Каридан с дочерью не только не спали, когда открыли на стук Кирка, но уже наполовину были одеты в костюмы, готовясь к спектаклю, который они должны были дать перед командой “Энтерпрайза”. Каридан был одет в рубище, которое могло быть одеянием Гамлета, призрака или короля-убийцы; что бы это ни было, выглядел он величественно. Это впечатление он еще усилил, подойдя к высокому резному креслу и усевшись в него, словно на трон. В руках он держал довольно потрепанный томик пьесы, на котором карандашом было написано его имя.

Ленору было легче определить: она была сумасшедшей Офелией… или просто девятнадцатилетней девушкой в ночной рубашке. Каридан взмахом руки отослал ее. Она отступила с осторожным выражением лица, но все же осталась стоять у двери каюты.

Каридан повернул неподвижные, сияющие глаза в сторону Кирка и спросил:

— Что вам угодно, капитан?

— Я хочу прямого ответа на прямой вопрос, — сказал Кирк. — И обещаю: вам не причинят вреда на этом корабле, и с вами поступят по справедливости, когда вы его покинете.

Каридан кивнул, словно и не ожидал ничего другого. Капитан явно раздражал его. Наконец Кирк сказал:

— Я подозреваю вас, мистер Каридан. Вы это знаете. Мне кажется, что лучшую свою роль вы играете вне сцены.

Каридан угрюмо улыбнулся.

— Каждый человек в разное время играет разные роли.

— Но меня интересует только одна. Скажите мне: вы Кодос-Палач?

Каридан посмотрел на свою дочь, но казалось, не видел ее; глаза его были раскрыты, зрачки сужены, как у кошки.

— Это было давно, — сказал он. — Тогда я был еще молодым характерным актером, путешествовавшим по земным колониям… Как видите, я до сих пор этим занимаюсь.

— Это не ответ, — сказал Кирк.

— А что вы ожидали? Будь я Кодос, у меня на руках была бы кровь тысяч. Так признался бы я чужаку двадцать лет спустя, на столь долгий срок избежав более организованного судилища? Кем бы ни был Кодос в те дни, я никогда не слышал, чтобы о нем сказали: он был дураком.

— Я оказал вам услугу, — сказал Кирк. — И я обещал относиться к вам честно. Это не просто слова. Я — капитан этого корабля, и каково бы ни было правосудие — здесь оно в моих руках.

— А я воспринимаю вас иначе. Вы стоите передо мной, как четкий символ нашего технологического общества: механизированного, электронного, обезличенного… и не совсем человеческого. Я ненавижу машины, капитан. Они обездолили человечество, лишили человека стремления достигать величие собственными силами. Вот почему я актер, играющий в живую, а не тень в видеофильме.

— Рычаг — всего лишь орудие, — возразил Кирк. — У нас теперь есть новые орудия, но великие люди выживают и не чувствуют себя обделенными. Злодеи используют, орудия чтобы убивать, как это делал Кодос. Но это не означает, что сами эти орудия — зло. Оружие само не стреляет в людей. Это делают люди.

— Кодос, — сказал Каридан, — кто бы он ни был, должен был решать вопрос жизни и смерти. Некоторые должны были умереть, чтобы остальные остались жить. Это право королей, но это и их крест. И командиров тоже. Иначе зачем бы вы оказались здесь?

— Я что-то не помню, чтобы мне пришлось убить четыре тысячи невинных людей.

— И я этого не помню. Но зато я помню, что остальные четыре тысячи были спасены. Если бы я ставил пьесу о Кодосе, первым делом я бы вспомнил об этом.