Звездный рубеж

– Ион? – во второй раз повторил Нейдермейер, поймав друга за локоть. – Слышал новости? Сюда прибывает фон Драхов.

Мареску резко отдернул руку.

– Кто?

Сейчас ему было безразлично абсолютно все, включая и новости Пола. Боль была слишком ужасной для смертного. Он выдернул из кармана грязный шелковый платок и вытер глаза. Пол не должен видеть его слез.

– Фон Драхов. Юпп фон Драхов. Парень, который командовал тем рейдом к Адским Звездам пару лет назад. Да ты помнишь. Репортеры прозвали его белокурым любимчиком Верховного Командования. Тогда поговаривали, что когда-нибудь он станет начальником Штаба флота.

– А-а, еще один из твоих милитаристских героев. – Чтобы лишний раз как следует поругаться по поводу служб, Мареску был даже готов на время выйти из самой сильной хандры. – Фашиствующий лакей.

Пол улыбнулся, но на удочку не попался.

– Только не я, Ион. Я слишком хорошо тебя знаю.

Ругани не будет? Мареску снова погрузился в свою внутреннюю реальность. Чертова кукла! Как она могла? Да еще с этим… с этим арапом!

– Эй, Ион, что с тобой?

Даже хуже, чем обычно? Ион Мареску слыл на станции местным чудаком и брюзгой, его даже звали мистер Хандра или мистер Уксус. Большинство людей старались вступать с ним в контакт ровно настолько, насколько этого требовала работа. У него был только один настоящий друг, астрофизик Пол Нейдермейер, была возлюбленная по имени Мелани Баундс, был шеф – женщина с которой ему каким-то чудом удавалось поддерживать довольно приличные отношения – Орлица Катте. Все остальные были всего лишь жертвой его злобных нападок.

– Фон Драхов? Да он же строевой, так? С чего бы это они стали раскрывать это место строевому офицеру? Они хотят его здесь запереть?

– Ион, приятель, что с тобой? На тебе лица нет. Почему бы тебе не спуститься вниз, не принять душ и не надеть наконец чистый джемпер?

Одной из самых интересных особенностей Иона Мареску было то, что он, казалось, вместе с одеждой менял и свою личность. В стандартной рабочей одежде флота его почти можно было терпеть. Когда он облачался в свой костюм архаиста, он превращался в упрямого, задиристого, злоязычного и неимоверно мрачного типа, будто половину времени он действительно хил в мире Англии восемнадцатого столетия.

Мареску остановился перед настенным зеркалом в коридоре, игнорируя людей, которым ой загораживал проход.

– Кажется, у меня слегка помятый вид? – сказал он себе под нос, потом поправил парик, расправил под подбородком брыжи и подумал:

«Эх, была бы тут Англия времен короля Георга! Вызвал бы я мерзавца на дуэль и убрал это дерьмо сталью!»

Но ведь негров на дуэль не вызывали? Просто собрались бы несколько друзей и вздернули черномазого на сук. Если бы можно было сознаться друзьям в таком позоре.

Мареску не относился к числу самых изысканных архаистов станции. Многие из них приехали с маскарадными костюмами и результатами исторических исследований. Он увлекся архаизмом, только когда стал сходить с ума от изоляции. И с помощью Мелани сшил свой собственный костюм.

Он был предан своему хобби гораздо сильнее, чем остальные архаисты на станции, и гордился этим, как гордился своей хандрой, своими причудами и безупречностью работы над программами испытаний. Он любил думать, что он лучший во всем, за что берется, – даже в умении вызывать отвращение. И редко замечал неряшливость, проникавшую в его увлечение и привычки.

Мареску не стал тщательно изучать свою эпоху. Большую ее часть он просто выдумал. Верования и ценности эпохи своего хобби он создавал по когда-то и где-то слышанному.

Некоторые полагали, что слишком далеко зашедшее раздвоение между перфекционизмом на работе и халтурой в исполнении роли является признаком глубокой внутренней тревоги, однако адмирал Адлер[2] была с этим не согласна. Она считала, что Ион работает на зрителя.

Мареску зашагал прочь. Он уже успел забыть о Поле. Нейдермейер снова ухватил его за руку.

– Ион, если я не могу помочь, кто же сможет? Мы долгие годы были друзьями…

– Здесь мне никто не поможет, Пол. Дело в Мелани. Я рано закончил смену. Кварковая трубка забарахлила. Частицы отклонялись от траектории чуть ли не на миллиградус. На орбитали их направить не удалось… короче, стенд отключили. А она была с Митчеллом.

– Понимаю, – пробормотал Нейдермейер, а про себя подумал: «Ну и что?»

Наверное, Мареску слишком заигрался. Может быть, об этом должен узнать психолог.

Человека, который начал путать нравы сегодняшнего дня с нравами эпохи своего хобби, они считают очень неуравновешенным.

Ион всегда был невротиком. Теперь он, кажется, на грани психоза.

– Как она могла пойти на такое. Пол?

– Успокойся, ты весь дрожишь. Пойдем со мной, дружище. Что тебе на самом деле надо – это огненная вода для успокоения нервов. Стоп!

Пока что не будем об этом, слушайся своего доктора. Сначала выпьем, потом расскажешь, и мы что-нибудь придумаем.

– Да. Выпьем. Ладно. – Мареску вдруг решил проявить вежливость. – Расскажи мне об этом фон Даго.

– Фон Драхов. Рифмуется с Краковом, который в Польше.

– В Польше? А где эта Польша?