Звездный скиталец

— Даже если, вроде нас с тобой, снять пояс, — где гарантия, что они там перед отправкой не пометили своих клиентов какой-нибудь радиоактивной дрянью? Дата отправки известна, а обшарить планету при их технике штука несложная.

Он снова потянулся к фужеру. Официант припев заливную телятину и удалился, забрав лишнюю посуду.

— Ты сказал, «их технике», Эрнст?

Симмонс как-то странно взглянул на жену и пожал плечами.

— Наверное, оговорился. Давай выпьем.

— Давай.

Они чокнулись.

— Вот я и подумал: коли фирма… — он сделал ударение на этом слове и саркастически, скривил губы. — Спорю на что угодно — все эти брауны, чичестеры, каневски — сплошная липа! Просто правительство содержит под частной вывеской свое учреждение. Так вот, если они решили меня облапошить, так почему бы мне не натянуть им нос? Услуга за услугу! Вот я и взял с собой времятрон.

Оркестр заиграл «Чардаш» Монти. Народу прибавилось. Какие-то длинноволосые юнцы — со спины не понять, парни или девушки — пристроились на высоких табуретках у стойки бара.

— Ты в самом деле думаешь, что все обстоит именно так? — Эльсинора ковырялась вилкой в тарелке, передвигая с места на место дрожащие комочки желе.

— До сегодняшнего разговора с мадам Ляфарб это были только предположения.

— Ты когда-нибудь перестанешь говорить загадками?

— Перестану. — Симмонс машинально сдвинул манжету с запястья и досадливо поморщился. — Который час?

— Начало пятого.

Он допил свой мартини и, потянувшись через столик, потрепал ее по щеке.

— Я ненадолго. Вернусь и все тебе объясню.

Симмонс позвал официанта, заплатил по счету, заказал бутылку «Кабернэ» и решительным шагом направился к выходу.

Мужчина, читавший потрепанную книгу за прилавком ювелирного магазина, был тот же: зализанные виски, гладкий, словно полированный лоб, нос в красных прожилках и водянистые, ничего не выражающие глаза. Глаза, а не глаз. И, разумеется, никакой повязки.

Симмонс поздоровался и молча выложил на стойку деньги. Француз пересчитал монеты, вернул сдачу и, достав из сейфа часы, протянул их владельцу. Ощущая на себе его взгляд, Симмонс защелкнул браслет и только тогда поднял голову. Их взгляды встретились. У ювелира по-тигриному сузились зрачки.

«Ну, — сказали глаза Симмонса, — скажи что-нибудь, сволочь!» — «Что например?» — поинтересовались глаза ювелира. — «Ну хотя бы, куда вы дели беднягу Жюльена?» — «Ты лучше о себе побеспокойся». — «А я и беспокоюсь». — «Непохоже. Сидел бы себе дома. И тебе спокойнее, и нам хлопот меньше». — «А ты?» — «Что я?» — «Дома не сидишь?» — «Приходится. Работа такая». — «Сволочная работа!» — «Ну, ты, потише! А не то…» — «Что, а не то?» — «Живо успокоим!» — «Я вот сейчас вмажу в тебя, гад, из бластера!»

Правая рука Симмонса сама собой скользнула в карман плаща, и в то же мгновенье ювелир с кошачьей ловкостью нырнул под прилавок. Симмонс отпрянул назад и, не вынимая руки из кармана, спустил предохранитель. В магазине стояла тишина — ни звука, ни шороха. Беззвучно покачивался брелок ключа на дверце сейфа. Симмонс осторожно обошел прилавок и заглянул: никого. Какие-то пустые коробки, смятая газета. Ювелир словно в воду канул. Не сводя глаз с прилавка, Симмонс попятился к выходу, не оглядываясь, нащупал дверь левой рукой и ступил на тротуар.

— Я бы мог вызвать полицию… — прозвучало у него над самым ухом. Симмонс стремительно обернулся и чуть не разрядил бластер в стоящего перед ним ювелира. Тот и ухом не повел. Красный двухэтажный автобус зашипел тормозами и выпустил на тротуар целое стадо туристов.

— …но решил, что это ни к чему. Вы ведь не собираетесь меня ограбить, мсье?

— Где Жюльен? — хрипло выдавил из себя Симмонс.

— Жюльен? — поразился француз. — Вы знаете Жюльена? Откуда?

— Это неважно. Где он?

— Отдыхает на Ривьере. — Ювелир пожал плечами. — Может человек позволить себе отдохнуть хотя бы раз в году?

Опасения оборачивались фарсом. Тигр стремительно линял, превращаясь в добродушно-хитроватого домашнего кота.

— Ладно. — Симмонс взвел предохранитель и вынул руку из кармана. — Простите меня, мсье. Ошибся. С кем не случается.

— Это верно, — охотно согласился француз. — Двадцатый век, знаете ли. Нервы… Что-нибудь передать Жюльену?

— Пусть навестит кузину.

— Непременно передам, мсье.

— До свидания. — Симмонс протянул руку. — И ради бога простите меня за бестактность.

— Чего уж там, — миролюбиво промурлыкал ювелир, пожимая его руку. Ладонь у него была холодная и скользкая, как ледышка. И на указательном пальце поблескивал перстень.

На ужин мадам Ляфарб подала им утку с печеными яблоками.

— Какая прелесть! — захлопала в ладоши Эльсинора и, не удержавшись, чмокнула хозяйку в щеку. Старушка ужасно растрогалась и, сбегав в подвал, вернулась с полным графином яблочного сидра.

— Ты ее потрясла, — заметил Симмонс, наблюдая эту сценку из глубокого кожаного кресла, куда он забрался, чтобы выкурить сигарету перед ужином. — Старушенция прямо-таки рехнулась.

— Вот погоди, — возбужденно блестя глазами, пообещала Эльсинора. — Выучу французский…

— И прости-прощай мужская половина Парижа! — расхохотался Симмонс.

— И твой ювелир-сыщик!