Звездный свет

— Когда я узнал, что ты выпила Огненный Порошок и ничего не произошло, то понял, что ты близка к восхождению, а значит, скоро узнаешь, кто ты на самом деле, — я набрала в лёгкие воздуха, а он продолжал рассказывать дальше. — Вот почему я так радовался Полу, но я всё же держал его близко, пытаясь разгадать игру, которую он ведёт, — Блейк поднял глаза на меня. — Мне даже ни разу не было стыдно за своё притворство, когда я просил всех помочь Люциану выяснить, как на меня можно заявить права. Для меня это была просто очередная игра. Чтобы посмотреть, кто здесь умнее всех. Должен признать, профессора Фейцер было не так просто обмануть.

— Профессора Фейцер?

Он улыбнулся.

— Ага. Она смотрела на меня так, будто видит насквозь, всякий раз, когда я заходил в её дурацкий класс. В её глазах читалось отвращение. Как-то раз она даже сказала, что раскусила меня, — его брови поднялись, он напряжённо выдохнул. — Жуткие времена. Тебе не захочется знать, какие мысли тогда бродили в моей голове. И когда Люциан вернулся со своих поисков, я сразу понял, что он знает правду. Он спросил меня, где ты, и я ответил ему, чтобы пошла прогулялся с Полом. Я сказал, что ты ничего не чувствуешь к нему, раз целуешься с другим.

— Ты знал?

Он потёр виски.

— Знал.

Мне хотелось расплакаться. Я знала, что Люциан это слышал, но Блейк только что подтвердил, как много знал Люциан.

— Ему это было неважно, Елена, он просто хотел найти тебя, потому что знал о намерениях Пола. Я сказал ему, что ты была в пещере к северу от академии, и он попросил меня пойти с ним. Я подумал, что это может быть мой последний шанс избавиться от тебя, и что если я не приду, то добро во не не сможет возобладать над злом, и я, наконец-то, стану свободным.

Пиздец, каким же эгоистичным ублюдком он был.

— И тогда он произнёс целую речь. Что я ничего не знаю и никогда ничего не узнаю. Он сказал мне, что из-за меня ему придётся нарушить своё обещание. Что он больше никогда не попытается заявить на меня права. Тогда это не имело для меня значения. Но Табита испугалась, потому что считала, что только Люциан может заявить на меня права, и она умоляла меня снова и снова. Я думал, что свихнусь с ней, и мне пришлось пойти.

Табита?

— Уже у пещеры я почувствовал запах гиппогрифа. Очень сильный, и я вошёл внутрь. Там я увидел фиолетового дракона, какого никогда не видел прежде, а затем заметил тело Люциана на земле. Первой мыслью было, что ты, наконец, мертва, а гиппогриф сбежал. Ты позвала меня по имени, и я застыл. Я ничего не понимал, а уж когда дракон сказал, что это ты… — он прервался и прикусил свою нижнюю губу. — Я не знаю, как описать, что я тогда почувствовал. Вся надежда испарилась, я как будто потерял что-то важное. Я сообразил погнаться за гиппогрифом, но потерял её и вернулся назад. Ты умоляла меня спасти Люциана, и я никогда не чувствовал себя таким идиотом. Он был моим лучшим другом, Елена, и я никогда не хотел, чтобы с ним что-нибудь случилось. Ни за что в жизни я бы не подумал, что он может погибнуть. Он казался таким несокрушимым, но яд гиппогрифа оказался сильнее.

Слеза пробежала по его щеке. Мне снова захотелось зарыдать.

Он вытер её.

— Я возненавидел тебя ещё больше, потому что винил во всём произошедшем. Настолько в моей голове всё перемешалось. Я винил тебя за то, что он влюбился. Если бы тебя не было в его жизни, он бы никогда не пошёл в ту пещеру. Вот почему я не хотел помогать тебе примириться со своим драконом, когда меня об этом попросил Мастер Лонгвей. Я знал, что обращусь во тьму, всегда знал, но на какой-то недолгий период, когда ты пришла, у меня появилась надежда, которая заставила позабыть о последствиях возобладания тьмы, но всё это вернулось в тот самый момент, когда ты превратилась в дракона. Я знал, что Горан намеревается заявить на меня права, что я тогда уничтожу весь этот мир и всех тех людей, чья судьба мне небезразлична, которых немного, но достаточно, чтобы я решился на самоубийство.

Он вздохнул на этих словах, сжимая губы в тонкую линию. Теперь ему противно об этом вспоминать.

— Когда ты оказалась Рубиконом, — он снова усмехнулся, — я подумал, что это знак свыше. В мире появился кто-то, способный убить меня. Я решил, что именно поэтому я проснулся той ночью. Потому что ещё один Рубикон прошёл через стену. Всё, во что я верил раньше, просто исчезло, и эта версия казалась логичной, даже очевидной, — он вздохнул. — Ни за что в жизни бы не подумал, что это из-за меня ты стала Рубиконом, из-за нашей связи. Вот почему я согласился помочь тебе, но ты это уже знаешь.

Я кивнула, снова оживляя в памяти тот день. Он тогда разбил мне сердце.

— Той ночью, когда ты сказала, что не можешь этого сделать, что ты любишь меня… Мне пришлось солгать, Елена.

— О чём на этот раз?