Звездный свет

Это не дневник. В этом журнале были записаны его стихи. Я пролистывала страницы, не читая, пока не дошла до последнего стихотворения, а дальше следовала пустота. Ещё много-много пустых страниц. Страниц, которые ещё только предстоит заполнить новыми стихами.

Я вернулась к началу и приступила к чтению.

В сознания мраке таилась змея.
Сей монстр — внутри, а не где-то в траве:
Он прочно засел у меня в голове.
Визжал он от боли, на волю просясь,
Но я не пускал, хоть силён был соблазн.
Добро и зло всегда со мной, но как
Понять, кто друг из них, кто — враг?

Похоже, он серьёзно боролся со своей тёмной стороной. Я прочитала следующее стихотворение.

Спустилась ночь, дав волю тьме,
Зверь вечный борется во мне,
Лютая ненависть во тьме сияет,
Гнев несказанный — он меня не покидает.
И незнакомцу нечего пощады ждать:
Кровь на руках моих — её не мог я избежать.
Нежданный кайф от вида красных
Бездушных глаз во мраке, средь постелей грязных.
Моё нутро переполняет смех, переходящий в крик.
Мрачнейших демонов моих питает этот рык.

У меня пошли мурашки по коже. Он кого-то убил? И ему это понравилось?

Следующее стихотворение было ещё хуже.

Он снова писал про убийство — ещё одного невиновного. Описывал, как ликовал зверь внутри него и требовал большего. Его светлая сторона взывала к разуму, и я понимала, что речь идёт о внутренней борьбе человеческой и драконьей формы.

Ниже он написал: «Никогда больше». Как бы ни было тяжело сопротивляться, он не может отнять ещё одну жизнь.

Но на этом всё не заканчивалось. Он писал один стих за другим о том, насколько тёмным он был. Насколько безумным и психованным он был. Он даже написал стих про Табиту, называя её своей снежной королевой.

Это взбесило меня вновь.

Я дошла до стихотворения, которое было совсем жутким, о плоти и новых убийствах. Ещё один человек, не знаю, сколько ему было. Я захлопнула книгу и бросила её обратно в тумбочку.

Он был таким злым. Таким тёмным. И с этим психопатом у меня дент.

Раньше я чувствовала себя в безопасности рядом с Блейком, но теперь я по-настоящему боялась и хотела держаться от него как можно дальше.

Не могла заснуть. Не могла перестать думать о том, что только что прочитала.

Я молилась, чтобы мне не приснились кошмары об этом, ведь тогда этот урод поймёт, что я читала.

На следующий день я пыталась выкинуть его стихи из своей головы, но не могла.

Все эти бедные люди.

Вот, что он имел в виду в тот день, на горе, когда сказал мне, что боится, что я узнаю всё то дерьмо, что он сделал, и больше не захочу иметь с ним ничего общего. Вот, что это было за дерьмо — упоение убийствами.

Да как вообще я могла в него влюбиться? Всё из-за этой маски, которую он надел на себя.

Он мастерски показал свою доброту, но это всё не было настоящим. Он зло во плоти. Я никогда не должна была заявлять на него права.

— Земля вызывает Елену, — Бекки выдернула меня из мыслей обо всём этом.

Я улыбнулась ей и запихнула в рот уже остывшую яичницу. Все уже доели, кроме меня.

— Так что скажешь?

— Что? — я даже не слышала вопрос.

— Ладно, выкладывай, что стряслось? Сначала ты пошла спать прям супер рано, затем заперлась в своей комнате. А теперь ты витаешь где-то в облаках.

— Как ты узнала, что я заперлась?

— Мама хотела принести тебе какао, но дверь оказалась закрыта.

— Я просто хотела побыть одна, — я покачала головой и обратилась к Люсилль: — Можно я пойду?

Она посмотрела на мою тарелку с тревогой в глазах.

— Ты едва прикоснулась к еде.

— Я не голодна. Простите за вчерашнее.

— Всё хорошо, иди, — улыбнулась она, и я встала из-за стола и пошла.

Всё утро мне не давал покоя этот журнал. Я пыталась рисовать, пыталась не думать об этом. Я даже побегала кругами по комнате. Но когда держаться больше не было сил, я снова взяла журнал, открывая его Розовым Поцелуем.

Я пролистала до стихотворения, на котором остановилась вчера, и не стала дочитывать.

Следующее… ну, оно было немного другим. Реально другим.