Звёздный сын Земли

— Был ли Юра фантазёром? — переспрашивает она меня. И некоторое время находится в затруднении. — То есть мечтателем? Конечно, у него была мечта стать лётчиком. "Я хочу летать", — говорил он мне не раз.

Позже я спрашивала лётчика Юрия Гундарева:

— А почему вы и ваш тёзка Юра Гагарин пошли в аэроклуб? Послужило ли что-нибудь толчком? Не может быть, чтобы вы ни разу не вспомнили потом об этом между собою.

Он добросовестно думает.

— Знаете, — говорит с облегчением, просияв улыбкой, — скорее всего, нам обоим понравился фильм "Истребители".

— А как вы думаете, если б Гагарин не поступил в лётную школу, как бы сложилась его судьба?

— Он бы учился в институте. Уж это я точно знаю.

ПЕРВЫЕ КРЫЛЬЯ

Юношеские увлечения очень важны. В юности определяется: далеко ли человек пойдёт и на чём остановится.

Юрий был небольшого роста, но он захотел стать баскетболистом.

— Если бы вы видели, — сказал бывший военный лётчик, наставник Юрия в аэроклубе Сергей Иванович Сафронов, — если бы вы видели, как он посылал мяч из середины круга прямо в корзинку!

Я пытаюсь представить это единоборство с мячом: ожидающие глаза, руки, готовые вскинуться в неотразимом броске.

Юрий увлекался спортом упоённо и в то же время методически. А вместе с тем легко, без болезненного самолюбия и стремления добиться первенства любой ценой.

Вот что рассказал Владимир Павлович Каштанов, методист-инструктор аэроклуба, загорелый, подвижной пятидесятилетний крепыш:

— Я Гагарина помню ещё до аэроклуба. Каждый вечер ходил в детский парк играть в волейбол. Я и сейчас люблю с молодёжью мяч покидать, а тогда дня не пропускал. Он тоже спортсмен заядлый; мы друг друга сразу приметили. Слышу, он спрашивает: откуда, мол, этот загорелый дядька? Я подхожу и отвечаю: "Из аэроклуба". Ребята меня окружили: "Где тут аэроклуб? Кого туда принимают?"

Техника всегда привлекала Гагарина. Его тянули к себе порядок, военная чёткость и возможность более убыстрённого движения по жизни. Всё это он надеялся найти в авиации — и не ошибся!

Более всех в аэроклубе Гагарин был привязан к своему инструктору Дмитрию Павловичу Мартьянову.

Юрий появился в группе уже четвёртого мартьяновского набора. Осенью, в дни начала занятий, Мартьянов, как это было положено в аэроклубе, обошёл дома своих курсантов. Юрия он застал в большой комнате общежития: сидел на кровати, читал. Курсант показался инструктору щуплым и малокровным. Впоследствии Мартьянов понял, что впечатление это обманчиво: Гагарин был очень выносливым юношей как в воздухе, так и на земле.

В классах Мартьянов отметил про себя особую сообразительность Юрия. Юрий был аккуратен, никогда не опаздывал, не пропускал ни одного занятия; в общем, инструктор решил, что это самый подходящий староста для группы.

Однако сам он бывал суров и даже резок с Юрием: "Ты не угадывай, чего я хочу, а сам соображай!"

Лётчик должен воспитывать в себе самостоятельность: наедине с небом ни авторитетов, ни шпаргалок не будет. Это Мартьянов знал твёрдо.

Понравился ему Гагарин по-настоящему весною, в апреле, когда у самого Дмитрия начались тренировки и — что скрывать! — лучшее для него время. В один из полётов он взял с собою старосту группы: пусть, мол, приглядится, покачается… Но гагаринская жадность к воздуху, к полётам не уступала мартьяневской. Никакие виражи не утомляли его. Напротив, Юрий как будто находил особое удовольствие в растущих перегрузках, ему было всё мало и мало…

Они сговорились о маленькой хитрости: зная, что Юрий опоздает к аэродромной практике, потому что в это время у него будет защита диплома, Дмитрий уже сейчас иногда передавал ему управление самолётом.

На рассвете воздух совершенно тих, это лучшее время для полётов. Чтобы попасть на аэродром вовремя, Юрий спал с вечера не более двух часов, а после полуночи уже дежурил на пустой улице возле ограды массивного особняка аэроклуба, чтоб не пропустить служебный автобус.

Немногословный Мартьянов замечал всё, хотя и не хвалил за рвение; ему казалось естественным, что для будущего лётчика нет ничего важнее неба…

Не верьте тому, что великие события происходят в обыденные дни! Счастливые дни бывают особенными от восхода и до заката.

И такой день выпал Юрию Гагарину. Впервые оторвавшись от земли — уже в одиночку, а не с инструктором, — сменив свой извечный человеческий, горизонтальный путь на внезапный птичий, вертикальный, Гагарин ощутил захвативший его целиком восторг. Несмотря на всю свою собранность, он жил несколько секунд как во сне.

О, эти первые сотни метров, такие же удивительные, как впоследствии его рывок в космос! С лихвой окупились долгие зимние вечера в аэроклубе, когда он терпеливо повторял про себя правила самолётовождения, чертил схемы крыла, подходил к мотору (настоящему авиационному мотору, но только водружённому на стол в учебной комнате) или же в кабине тренажёра десятки раз переживал миг взлёта как бы вчерне, в воображении: ручку потянуть на себя, нос самолёта приподнимается, отрываясь от взлётной полосы…