Звездный табор, серебряный клинок

- Успокойтесь, - пряча улыбку, сказал мне старец, - просто теперь тут, в корабле, вы сможете управлять своим телом так же, как мы.

С этими словами он сперва еще чуть приподнялся над поверхностью, а затем принял горизонтальное положение и, взмыв под купол, сделал кульбит. И тут же вернулся на прежнее место.

- Попробуйте, - предложил он.

Я послушно попробовал и, к собственному удивлению, без малейшего труда повторил его трюк, сам не понимая, как мне это удается.

- Чего же они ко мне ТАМ не подлетели? - показывая на "розовых", несуразно спросил я, вернувшись к старцу.

Но он понял меня.

- Эта штуковина называется "мнемогравитат" и действует только там, где установлены специальные генераторы, - пояснил он. - В нашем мире пользоваться им могут лишь самые высокопоставленные персоны. Всякий раз, когда вы будете входить в зоны действия подобных генераторов или выходить из них, вы будете ощущать во всем теле эдакое легкое жжение, словно - он замешкался в поисках сравнения.

- Словно водки хватишь с мороза, - подсказал я.

- Точно! - обрадовался старик. - А не желаете ли, кстати? - хитро прищурился он.

Я уже привык к певучему говору моих спасителей-похитителей, и интонация, с которой седовласый и лысоватый христианин предложил мне выпить, ясно указала мне на то, что сам он сделать это никогда не откажется... Я пригляделся и заметил, как забегали его бездонные глазки...

- Отчего же? - согласился я. - За знакомство, например. Или за мое удивительное спасение.

- Вот-вот, - благостно подтвердил старец. - Водочки? Коньяку? Али чего другого?

- Водки, - выбрал я.

И тут же, прямо из земли между нами вырос ажурный столик с графинчиком, рюмочками и какими-то закусками. Я вспомнил "Мастера и Маргариту". Пробуждение Степы Лиходеева. Но на Воланда старикан не тянул. Как его зовут-то, хотя бы?

- Меня, Роман Михайлович, Сэмюэлем зовут, - словно отвечая на мой мысленный вопрос, сказал он, разливая прозрачную жидкость в четыре рюмки. Заметив мое удивление, пояснил: - Русские имена, к сожалению, в быту совсем не сохранились. А уж тем паче традиция величать по отчеству. Отца моего, к примеру, звали. Сомерсетт. Согласитесь, вряд ли можно было бы услышать что-либо глупее, чем Сэмюэль Сомерсеттович?

- Да уж, - промямлил я, принимая рюмку из его рук.

- Так что, хотя я и считаю себя чистокровным славянином и, кстати, горжусь этим, зовите меня просто дядюшка Сэм. Я к этому привык.

Я подумал, стоит ли сообщать ему, что в советских политических пасквилях времен "холодной войны" "дядюшкой Сэмом" было принято называть Соединенные Штаты Америки, да еще и изображать сей персонаж этаким набитым долларами злобным толстяком с сигарой в зубах и котелком на голове... Но решил воздержаться. Вместо этого обернулся к "розовым":

- А вас-то как звать?

В том, что они - подчиненные "дядюшки Сэма", и в том, что субординация тут строжайшая, сомнений не возникало. Это было ясно хотя бы уже по тому, как бедолаги притихли и оцепенели. Но распивание спиртного, видно, нарушением дисциплины не считалось: оба "Джедая-телепузика" уже держали в руках по рюмашке. Услышав мой вопрос, они искательно, почти испуганно, посмотрели на начальника. Тот, чуть заметно кивнув головой, заметил:

- Подчиненных у нас принято называть по фамилиям.

- Синицын, - представился кудрявый, слегка поклонившись.

Затем назвался лысый:

- Семецкий. Можно, Сема, - добавил он, крякнул и виновато посмотрел на дядюшку Сэма.

- Так за знакомство! - протянул я рюмку, чтобы чокнуться, но никто из троих не поддержал меня. Я сперва удивился, но потом догадался, что этот обычай людям будущего не известен.

- За знакомство, - повторил я и просто опрокинул рюмку в рот.

И остальные последовали моему примеру. А водка-то оказалась не фонтан. Просто самогон какой-то, а не водка... "Ключница водку делала"... А ведь Грозный в фильме "Иван Васильевич меняет профессию" произнес эту фразу, тоже попав в будущее. Видимо, имеет место процесс ухудшения качества водки от века к веку.

Взяв с овального блюдца что-то мокрое и твердое я сунул это в рот и похрустел. Вкусно. Какой-то овощ или корешок. Какой, не понял. Но вкусно. Вроде как маринованный. Короче, сойдет.

- Ну и что вы со мной собираетесь делать? - спросил я, прожевав.

- С вами? - поднял брови старец с деланым удивлением. - Ошибаетесь, дорогой Роман Михайлович. Это вы с нами будете делать... Все, что только пожелаете. Ведь вы, Роман Михайлович, царь наш батюшка.

Ну вот, приехали... Вообще-то после повторенного несколько раз обращения "государь" к чему-то подобному я был готов. И все-таки слегка охренел.

- Царь? - переспросил я тупо.

- Вот именно, - подтвердил он. - Наш символ, наше национальное знамя. Наш оплот и надежда на возрождение.

- С какого хрена? - сбил я грубой интонацией елейность его тона.

- Кровь у вас монаршая, вот с какого, - заявил он.

- Поясняй, - потребовал я и вдруг заметил, что тон, которым я это произнес, и впрямь какой-то царский. - С каких это пор опять появились цари? В мое время демократия была, президент был - Путин. Неожиданный, но вроде нормальный.