Звездный танец

Я тотчас поднял руки прямо над головой и резко ударил по контакту. Когда я пролетал сквозь кольцо оранжевого «пламени», мой «хвост» окрасился в глубокий, интенсивный фиолетовый цвет, расходясь в стороны позади меня лениво и симметрично. В пределах фиолетового свечения через нерегулярные промежутки вспыхивали и умирали крошечные сверхновые: магия Рауля. Как раз перед тем, как канистры с краской, закрепленные у меня на икрах ног, опустели, я включил реактивный двигатель на животе и позволил ему швырнуть меня «вверх» по непрестанно увеличивающейся кривой, пока я считал секунды.

— Дайте свет, Гарри, — сказал я резко. — Мне вас не видно.

Красные огни зажглись над моим воображаемым горизонтом, и я расслабился. У меня было сколько угодно времени, чтобы выключить набрюшный двигатель. Я двигался не вполне точно на камеру, но необходимые исправления были невелики, и они не могли испортить наблюдаемую кривую моего движения. Я поменял свое положение способом, который могу назвать только «целенаправленными корчами», затем выключил основной двигатель и выбрал себе отметку.

На Земле вы можете вращаться вечно, и голова у вас не закружится, если вы выбираете отметку и фиксируете на ней взгляд, отворачивая голову в последний момент при каждом повороте. В космосе такой метод ни к чему.

Как только вы оказываетесь вне пределов гравитационного колодца, ваши полукружные каналы наполняются, а вся ваша система равновесия отключается. Вы просто никак не можете получить головокружение. Но старая привычка умирает с трудом. Как только я выбрал себе звезду в качестве отметки, я кувыркнулся. Когда я насчитал десять оборотов, камера оказалась достаточно близко, чтобы стать заметной, и продолжала быстро приближаться. Я тотчас прекратил вращение, сориентировался и очень резко затормозил — возможно, три g, — при помощи всех двигателей. Торможение у меня получилось отлично: я остановился всего в пятидесяти метрах от камеры. Я мгновенно отключил всю мощность, перешел от естественного уменьшения высокого ускорения к полному освобождению, отдавая этому все, что у меня осталось, продержался так, считая до пяти, и шепнул: — Выключайте!

Красные огни погасли. Норри, Рауль, Том и Линда негромко приветствовали меня (никто никогда не говорит громко в р-костюме).

— Хорошо, Гарри, давайте посмотрим, как получилось.

— Сейчас, босс.

Мы подождали, пока он перемотает пленку. Затем большой квадратный участок отдаленного пространства засветился по краям. Звезды внутри него как бы пришли в движение и самостоятельно перестроились. В рамке появилось мое изображение и проделало маневр, который я только что за— вершил. Я был доволен. Я пронзил кольцо оранжевого «пламени» точно в центре и выпустил фиолетовый дым как раз в нужный момент. Кривая ма— невра была неровной, но это сойдет. Мое приближающееся изображение так резко и неожиданно выросло, что я на самом деле отшатнулся. Довольно глупо. Смотреть на торможение было почти так же захватывающе, как и проделывать его. Выход из пикирования был хорош, а последнее триумфальное парение поистине потрясало.

— Ничего себе получилось, — довольно сказал я. — Где здесь бар?

— За углом налево, — ответил Рауль. — Я ставлю выпивку.

— Всегда приятно встретить покровителя искусств. Не расслышал, сколько стоит ваше имя?

Массивный технический скафандр Гарри, увешанный инструментами, появился из-за и «снизу» камеры.

— Эй, — сказал Гарри, — погодите чуток. Нужно отработать по крайней мере еще вторую сцену.

— О черт, — запротестовал я. — У меня кончается воздух, желудок пуст, и я больше не могу болтаться в этой гипертрофированной галоше.

— Близится последний срок, — это было все, что сказал Гарри.

Я так сильно хотел попасть в душ, что почти чувствовал его на лице.

Танцоры все различны; единственное, что у нас есть общего, — мы все потеем. А в р-костюме поту некуда деваться.

— Я использовал все ресурсы реактивных двигателей, — слабо сказал я.

— Для сцены номер два они не особенно нужны, — напомнила мне Норри.

«Обезьяньи перекладины», помнишь? Грубая мускульная сила. — Она сделала паузу. — И последний срок действительно близко, Чарли.

Черт побери, голос в стереонаушниках звучит как будто из того самого места, откуда обычно исходит голос вашей совести.

— Они правы, Чарли, — сказал Рауль, — Я поторопился. Давай, действуй.

Время еще не позднее Я огляделся. Вокруг была огромная сфера звездной пустоты. Земля, словно мячик, висела слева от меня, а позади нее сверкал шар Солнца.

— Здесь позже и не бывает, — проворчал я и сдался. — Ладно, пожалуй, вы правы. Гарри, вы с Раулем уберите этот реквизит и соберите на его месте следующий. Идет? Остальные пусть разомнутся. Хорошенько, до пота.