Звездочет

Их беседа вернулась в обычное русло; все принялись с удовольствием обсуждать вчерашний бал, когда снизу вдруг донеслись оживленные голоса. Криспин спустился вниз по, потайной лестнице, чтобы понаблюдать за сценой, развернувшейся в зале для приемов. И если толпа разодетых дам, которые прибыли на завтрак, имела к этому ажиотажу какое-то отношение, то Бьянка, безусловно, произвела настоящий фурор.

— На первый взгляд человек сто пятьдесят, — сообщил Криспин по возвращении. — Из всего сборища мне больше всего понравилось выражение лица Бьянки. И дело не в том, что она немножко не в своей тарелке. Тут что-то другое. Не могу понять что, но описанию это не подлежит.

— Я не знала, что зеленый будет так популярен в этом сезоне. — Тетя Бьянки Анатра не удосужилась ни понизить голос, ни отвести критического взгляда от платья племянницы. — Впрочем, я, наверное, отстала от МОДЫ.

— Нет, дорогая Ана, это мы с вами устанавливаем стандарты. Не припомню, чтобы я видела кого-нибудь в зеленом в последнее время. — Серафина Террено сидела подле своей закадычной подруги Анатры у стены в бальном зале. Дружба этих дам, чудесным образом длившаяся с самого детства, основывалась на знании, что когда-то они обе слыли первыми красавицами, и на убеждении, что былая красота дает им теперь право на роль строгих арбитров в области вкуса и моды.

— И все же зеленый ей идет. — Анатра и Серафина недовольно поморщились от этих слов, сказанных их соседкой, Шарлоттой Нонте. Она выросла вместе с ними, или, как любили говорить между собой подруги, переросла их. Они всегда посмеивались над толстушкой. И даже не потому, что из них троих она сделала самую удачную партию и что теперь ее дочь Катарина считалась первой красавицей, а потому, что Шарлотта всегда отличалась завидным добродушием. Подчас оно казалось даже чрезмерным и трудновыносимым.

Анатра тяжело вздохнула и похлопала ее по руке:

— Теперь видишь, Лотта, что ты не в ладах с цветом?

Вдруг почтенная троица встрепенулась и уставилась на ту, которая вмешалась в их беседу.

— Я только что узнала потрясающую новость. — Бьянка говорила чуть громче обычного, хотя и старалась придать голосу естественное звучание, как будто собирать повсюду сплетни было для нее привычным делом. — Некий дворянин собирается жениться на Изабелле Беллоккьо. Только представьте, на наших балах и раутах будет присутствовать настоящая куртизанка! Разве не здорово?

— Ужасно! — отозвалась Серафина, укоризненно взглянув на Бьянку — этот взгляд должен был послужить уроком правил хорошего тона, — и тут же поспешила поинтересоваться: — Известно, кто этот несчастный?

— Это совсем молодой человек. Он потерял голову от любви и так очарован красавицей, что подтвердил свое намерение письменным соглашением. Один мой знакомый видел его своими глазами, но имя молодого человека держится в тайне. Известно только, что он блондин. Как интересно! — воскликнула Бьянка.

Однако лица женщин выражали что угодно, но только не досужее любопытство. У всех троих были взрослые неженатые сыновья, на которых возлагались большие надежды, — и все, как назло, блондины. Едва ли не половина гостей встревожилась по мере того, как новость становилась известной в женских кружках.

План Бьянки удался на славу: сплетня положила тягостному и обременительному светскому рауту быстрый и безболезненный конец. Дамы бросились домой, чтобы как можно скорее убедиться в том, что им не предстоит в ближайшее время породниться с какой-то шлюшкой. Остальные, у кого были сыновья-брюнеты, поспешили к своим портным, чтобы заказать наряды зеленого цвета.

Проводив последних гостей к гондолам, Бьянка отправилась на поиски новых жертв. Пятеро Арборетти, собравшихся в библиотеке, были подходящей аудиторией для такой затеи. По крайней мере она так думала, пока не распахнула дверь и не увидела их торжественных лиц.

— Что вы здесь делаете? Разве вас не ждут гости? — Йен встретил ее неласково.

— Они меня бросили. Поднялись все, как одна, извинились и разъехались по своим делам, — угрюмо отозвалась Бьянка.

— Что вы им сказали? Или, может быть, держались вызывающе? — Йен вспомнил, что говорил Майлз, и его охватило дурное предчувствие.

— Вовсе нет, милорд. Я старалась брать пример с вас.

Остальные Арборетти безуспешно пытались удержаться от смеха. Йен сурово посмотрел на них, а затем перевел взгляд на свою невесту.

Бьянка ласково улыбнулась ему и обратилась к остальным:

— Но вы выглядите такими мрачными. Неужели кто-нибудь из вас тоже обручился?

— Нет, слава Богу, эта напасть нас миновала, — лучезарно улыбнулся ей Себастьян. — Просто мы говорили о государственной измене.

— Что к вам, впрочем, не имеет никакого отношения, — поспешил заметить Йен.

— Мне не хотелось бы выглядеть обиженным, но, может быть, вы вспомните и о нашем существовании. Скажите, что говорили о нас дамы? — спросил Себастьян.

Бьянка огорчилась, что ей придется разочаровать их, но соблазн претворить свой план в жизнь оказался сильнее.