Звездочет

— Я думаю, что вы — самый прекрасный из живущих людей. — Бьянка придвинулась ближе.

— Попробуйте суп с миндалем. — Он протянул ей небольшую миску.

— Йен Фоскари, я люблю вас, — прошептала она и поцеловала его руку.

На этот раз ошибки быть не могло. Она произнесла эти слова. Она любит его. Миндальные орехи полетели на пол с грохотом, которого никто за столом не услышал: сердце Бьянки билось слишком часто и громко, в ушах у Йена звенели ее слова. Он прижался губами к ее губам, чтобы не дать улетучиться невесомому чувству и запечатлеть его в своей душе. Никогда в жизни он не ощущал себя таким счастливым.

Стол стал вдруг досадной помехой их стремительному движению навстречу друг другу. Йен прихватил со стола графин вина и пару бокалов и кивнул Бьянке в сторону двери в глубине.

Запах жасмина почти не ощущался в другой комнате, зато здесь витал терпкий аромат мускуса, который вполне соответствовал обстановке. На каждой стене восьмиугольной комнаты были изображены любовные пары в самых затейливых позах, сулящих, по всей видимости, необычайное наслаждение. Бьянка испытала величайший соблазн рассмотреть их как следует, но пальцы Йена, впившиеся ей в плечо, напомнили о существовании других соблазнов. Он подвел ее к массивной квадратной кровати, которая являлась не только пространственным, но и логическим центром комнаты. Серебристое шелковое покрывало, с золотой шнуровкой по краю и четырьмя кистями по углам, тускло переливалось в полумраке. Серебряные канделябры украшали кроватные столбы, источая экзотический аромат и одновременно наполняя комнату тусклым светом. Все здесь создавало чувственную атмосферу обольщения.

Бьянка все еще находилась под впечатлением от увиденного, когда почувствовала, как Йен надевает ей что-то на шею.

— Если я скажу, что купил их скорее для себя, чем для вас, то вы согласитесь их носить? В качестве одолжения? — Йен никогда прежде не смущался, делая женщинам дорогие подарки.

Бьянка провела рукой по шее и оглянулась в поисках зеркала. Догадавшись, что ей нужно, Йен указал на потолок. Он представлял собой одно большое зеркало, устроенное так, чтобы те, кто лежал в постели, могли видеть себя и сравнивать с изображениями на стенах. Увидев россыпь сапфиров вперемежку с бриллиантами, сияющую у нее на шее, Бьянка старательно искала повод оставить драгоценности себе. Это было проще, чем оправдать восхитительное ощущение прохладных дорогих камней на шее.

— Я готова сделать вам одолжение и поносить их, — с благородной сдержанностью ответила она. — Но только в том случае, если в ответ я смогу попросить вас об услуге.

— Конечно. Все, что угодно. — Йен почувствовал, что пережил бурю, и позволил себе держаться великодушно.

— Разденьтесь. — Это больше походило на приказ, чем на просьбу, но Йен был неустрашим.

Бьянка удобно расположилась на кровати и приготовилась наблюдать. Под ее пристальным взглядом он расстегнул бриллиантовые застежки на куртке и избавился от нее. Она не отводила глаз, когда он сбросил шелковую рубашку. А когда он принялся распускать шнуровку лосин, особенно в том месте, которое прикрывало его мужское достоинство, она поймала себя на том, что пожирает его ненасытным взглядом. Йен видел, как внимательно следит Бьянка за его движениями, и от этого ощущал стеснение в гортани. Однако он не торопился раздеться и наслаждался ее взглядом, причем его пальцы дрожали от возбуждения. Он не помнил, чтобы кто-нибудь еще приводил его в такое состояние транса, душевной ранимости.

Шнурки все медленнее покидали дырочки, поскольку Йен заметил, что каждое его движение заставляет Бьянку дышать глубже и взволнованнее. Наконец он открыл ее взору свою распираемую чувством мужскую плоть.

Тысячи воображаемых сцен пронеслись в этот момент в сознании Бьянки, она представила себе, как станет целовать, обнимать, ласкать, кусать, массировать тело Йена, но ни одна из них не возобладала. Поэтому она поднялась и пригласила его лечь на кровать.

Она наслаждалась видом его ягодиц, когда он залезал на ложе, когда приблизился к ней, восхищалась тем, что его член вставал все выше, стоило ей проявить к нему внимание. Наконец он лег на спину, вытянувшись во всю длину и подложив под голову руку, и сладострастно посмотрел на нее. Он стал дышать чаще, когда Бьянка дотянулась до графина и отхлебнула вина. Затем она склонилась над ним и взяла его плоть в рот.

На какое-то мгновение он почувствовал удивительную прохладу, но затем ее язык заскользил по головке, а горячие губы так плотно обхватили ее, что у Йена перехватило дух. Когда она начала сосать, раскрасневшись от удовольствия, к нему постепенно вернулась способность дышать. Он застонал, и Бьянка, воодушевившись окончательно, взяла член в руку и стала медленно проводить по нему большим пальцем от основания до головки. Йен открыл глаза и увидел Бьянку в зеркале над головой, поражаясь тому, что она догадалась, как доставить ему наибольшее удовольствие: ощущение ее губ на нежной плоти пениса было восхитительно, а между тем она оставалась полностью одетой.