Звездочет

Бьянка промокла и дрожала от холода. Но это ощущение холода шло изнутри — холод одиночества человека, брошенного на произвол судьбы, лишенного надежды на спасение и, главное, самоуважения. Она позволила себе влюбиться в Йена, стать бессловесной игрушкой в его жестоких руках! Она позволила ему обмануть себя искусно построенной ложью. Почему она с такой легкостью поверила в его невиновность, когда застала его на месте преступления, приняла на веру его поспешные объяснения, забыла то чувство отвращения, которое он вызывал у нее раньше?

Она пыталась вспомнить ту ночь, когда он заставил ее раздеться, а потом оттолкнул от себя как кровожадного монстра, как вонючее животное. В этот момент она чувствовала в себе одну из женщин, которые умоляют о близости мужчин, им отвратительных.

Ему, должно быть, стоило неимоверных усилий притворяться, что ему доставляет удовольствие близость с ней, ласкать и целовать ее, добиваясь оргазма. Под грубой тканью платья ее соски затвердели, когда она вспомнила его нежные прикосновения, ощущение его лобковых волос на ее бедрах, твердой мужской плоти, дрожи во всем теле, когда он изливал в нее свое семя. Неужели это тоже было притворством, частью жестокого плана?

Может быть, ее и одурачили, но в этом ошибиться она не могла. Йен прилагал много сил, чтобы добиться ее, лгал, умолял о сострадании, доверии и даже сочинил ужасную историю о смерти близкого друга. Он сделал все, чтобы добиться ее любви.

Бьянка вспомнила, как он искренне обрадовался, когда она сказала ему о своих чувствах, отдавая себе отчет в том, что это была радость триумфатора. Мерзавец! Она вдруг прониклась к нему презрением. Какое он имел право играть ее чувствами?! Почему избрал своей жертвой ее? С какой стати она должна умирать теперь за чье-то преступление? Тем более что этот кто-то, по всей видимости, Йен.

Она всем докажет, для чего существует правосудие, даже если оно должно будет вынести приговор тому, кого она любит. Вернее, любила.

Бьянка так воодушевилась своей новой идеей, что вскочила с кровати и стала ходить из угла в угол по тесной камере.

Только налетев неожиданно на пропахшую плесенью стену камеры, Бьянка осознала, насколько связаны у нее руки.

— У-у-у, — раздался вдруг чей-то жалобный голос.

Бьянка осторожно огляделась и прислушалась, стараясь разглядеть в кромешной тьме признаки какой-нибудь жизни, и, убедившись в своем полном одиночестве, снова услышала тот же звук:

— У-у-у…

Она отпрянула от стены. Холодный пот заструился у нее по спине.

— Не подходите и не бейтесь больше головой о стену, — раздался голос.

Бьянка остолбенела, и сердце в ее груди забилось сильнее. Он доносился откуда-то спереди, но она видела перед собой только смутно проступающую в темноте каменную стену.

— Простите, я не знала, что здесь есть еще кто-то, — вежливо извинилась она. — Но где именно вы находитесь?

— Если вы перестанете смотреть себе под ноги и поднимете глаза, то вы меня увидите. Я там, где и всегда.

Бьянка подумала, что призраки обычно зависают в самых темных и ужасных углах подземелий. Она украдкой взглянула в левый угол камеры, откуда, как ей показалось, с ней и разговаривал дух, и на уровне лица заметила очертания маленькой головы. Она в страхе отшатнулась, не будучи уверенной, что готова ко встрече с призраком. Призрак улыбнулся, и вдруг отделенная от тела рука показалась в воздухе рядом с лицом Бьянки и поманила ее. Бедная девушка едва не упала в обморок.

— Что вас смущает? Кого же вы могли убить, если у вас не хватает духа подойти и поприветствовать старого Чекко?

— Я не убийца, но я знаю, за чье преступление меня осудили. Мне нужно добраться… до одного человека. — Бьянка вдруг замялась, поняв, что ни к кому не может обратиться за помощью. Ее семья отвернулась от нее, а Арборетти, даже если и не верят в ее виновность, вряд ли согласятся помочь ей обвинить Йена.

— Если вы не убийца, то что вы здесь делаете? — Чекко склонил голову набок, внимательно разглядывая ее.

— Кое-кто представил дело судьям так, как будто это я совершила преступление. Но это неправда. — Бьянка вдруг вспомнила о Туллии, которая обещала ей помочь. — Прошу вас, помогите мне связаться с моей подругой, и тогда я смогу выбраться на свободу.

— Все вы одинаковы, — укоризненно покачал головой Чекко. — Сначала совершаете убийство, а потом отказываетесь признать свою вину. Ба! В мое время убийца гордился своим званием. Я, например, с радостью принял на себя ответственность за все убийства, которые совершил. А у нынешнего поколения нет прежней твердости духа.

— Говорю вам, я никого не убивала! — Бьянка в отчаянии подошла к голове. — У вас есть возможность помочь мне?