Звездочеты

— Никогда не думал, что помпезность этого ресторана в вашем вкусе. Я забрел сюда совершенно случайно. Хотите, мы сядем сейчас в мой «мерседес», и я примчу вас в такое местечко — вовек не забудете?

«Еще бы, — горько усмехнулась про себя Ярослава. — Наверное, еще никому не удавалось забыть гестапо».

Хотя предложение Штудница не сулило ничего хорошего, Ярослава обрадовалась ему. Недоставало еще, чтобы и Курт из-за нее попал в западню. Будет самым благоразумным поскорее покинуть этот проклятый «Фатерланд».

— Я тоже здесь совершенно случайно, — сказала Ярослава. — Договорились с подругой поужинать вместе, а она не пришла. Наверное, приехал жених.

— К тому же какое удовольствие сидеть здесь под тупыми взглядами этих изрядно подвыпивших вояк? — кивнул он в сторону офицеров, которые, судя по всему, продолжали воспевать своих полководцев. — Вы обратили внимание? На их физиономиях — ни проблеска мысли!

— Я не привыкла так плохо думать о доблестных офицерах вермахта, — уклончиво ответила Ярослава.

Они вышли на улицу. Еще не стемнело, и Ярослава, идя рядом со Штудницем, галантно поддерживающим ее под локоть, всматривалась в прохожих, надеясь увидеть Курта. Но его не было.

В Берлине цвели липы, пахло свежим медом. Лишь усиленно газовавшие автомашины, проносившиеся по площади, перебивали этот запах, вызывавший в памяти солнечные лесные поляны, пение птиц, яркую синеву предрассветного неба. В автомобильном потоке преобладали машины военных марок.

Штудниц заботливо усадил Ярославу на переднее сиденье черного «мерседеса» и включил зажигание, Машина понеслась по улице.

«Надо же так глупо попасться, — ругала себя Ярослава. — Неужели кто-то сработал за Курта, и книга Двингера сыграла роль приманки?»

— Жаль, что мы не в Мюнхене, — ловко маневрируя в потоке машин, безмятежно говорил Штудниц. — Там есть чудесный ресторанчик с оригинальнейшим названием «Колокольчик жареной колбаски». Там подают знаменитые баварские сосиски. Какая это прелесть!

— Надеюсь, вы везете меня не в Мюнхен? — холодно осведомилась Ярослава.

— Я везу вас к себе домой, — как о чем-то самом обычном сказал Штудниц.

Ярослава нахмурилась, всем своим видом протестуя против такого своеволия.

— Не сердитесь, — поспешил успокоить ее Штудниц. — Нам нужно поговорить об очень серьезных вещах, и притом наедине. Разве это возможно в «Фатерланде»?

— Домой — ни в коем случае, — воспротивилась Ярослава. — Остановите машину.

— Но этот разговор нужен не столько мне, сколько вам, — попытался убедить ее Штудниц. — Клянусь вам.

— Домой — ни в коем случае, — упрямо повторила Ярослава.

— Хорошо, — терпеливо и доброжелательно сказал он. — Тогда в загородный ресторанчик. Один из моих любимых. Нечто вроде охотничьей таверны. Не возражаете?

— Вы так настойчивы…

Смеркалось, когда они въехали в сосновый бор. Последние лучи солнца прощально трепетали на бронзовых бугристых стволах, устремленных в поднебесье сосен. Чем-то царственно величественным веяло от них.

В «Охотничьей хижине» было немноголюдно. Расторопный хозяин — прихрамывающий, будто его то и дело дергали за ниточку, пожилой немец в костюме егеря услужливо и сноровисто провел их в отдельную комнату, стены которой были сплошь увешаны чучелами птиц. Над столиком, сколоченным из грубых досок, висел светильник, стилизованный под керосиновую лампу.

— Вы любите дичь? — спросил Штудниц. — Устроим настоящий охотничий ужин. Ну-ка, дядюшка Шульц, пораскинь мозгами.

— Могу предложить ассорти из холодной дичи. — Дядюшка Шульц произносил названия блюд, важно шевеля толстыми, точно смазанными жиром, губами, я так смачно, что уже этим вызывал аппетит. — Из горячего — свиные ножки с кислой капустой и горошком, зайца в горшочке с вином…

— Если ты, дядюшка Шульц, предложишь нам еще и тюрингский пирог с луком, то мы будем счастливы! — радуясь, как ребенок, воскликнул Штудниц.

— И тюрингский пирог с луком, — важно подтвердил дядюшка Шульц.

— Я в восторге! — заявил Штудниц, похлопывая Шульца по плечу. — Теперь я готов поверять, что твой охотничий костюм — не маскарад. И как только тебе удается подавать такие яства, достойные богов, в наше полуголодное время?

— Секрет фирмы, — осклабился дядюшка Шульц, показывая редкие, изъеденные табаком зубы и вытирая пот с лоснящихся щек огромным клетчатым платком. — Пить будете, конечно, яблочную водку?

— Да. И мозельское.

Дядюшка Шульц запрыгал на кухню. Деревянные половицы заскрипели под его грузными шагами, как палуба корабля во время шторма.

— На меня не рассчитывайте, — предупредила Ярослава. — Я не пью.

— Символически, — успокоил ее Штудниц. — Только символически.

Блюда, которые им принесли, оказались дьявольски вкусными, но Ярослава с трудом принудила себя есть — у нее начисто пропал аппетит. Она больше всего, как, вероятно, и все люди, страшилась неизвестности.

— О чем же вы хотели со мной поговорить? — не выдержала Ярослава. — Я согласна слушать вас при одном условии: если вы все-таки откажетесь от своей навязчивой идеи, что мы с вами уже встречались.