Звездочка

«Я не хочу быть униженной», — сказала себе Марина. И пошла на курсы визажа. Спустя некоторое время она достигла совершенства в «магии изменения внешности». Она могла посвящать этому занятию ежедневно по два часа, а то и больше. Ее глаза становились яркими, как звезды, губы розовыми, как лепестки, и постепенно она научилась достигать потрясающего эффекта даже с этими ужасными морщинами… Их просто не было.

Так Марина научилась убегать от старости…

И вот теперь она столкнулась с чем-то опасным, потому что не было никаких косметических средств, чтобы справиться с Римминым состоянием. Скрыть его от чужих глаз. Победить это новое унижение.

Старость духовная…

Это была не просто Риммина беда. Это была прямая и явная угроза Марине. Ее благополучию, за которое она боролась так долго и истово.

В конце концов, не случайно ведь в ее голову явились воспоминания о магическо-эзотерической школе!

— Римма, — сказала она деланно-веселым голосом, — а ты Мая помнишь? Как мы к нему ходили…

Римма посмотрела на нее удивленно и прыснула:

— Нашла что вспомнить! Это было тысячу лет назад… Как любит говорить мой благоверный, так давно, что кажется неправдой… К чему ты его вспомнила?

— Понимаешь, Римм, мы ведь с тобой избранные, — начала Марина. — Ты ведь помнишь, как он нам тогда сказал? У нас с тобой особенная аура…

— Ну да, особенная, — иронично отозвалась Римма. — Я уже давно не верю в сказки, Марина. Я самая обычная женщина. И никаких аур у меня нет…

— Он просто тебя сломал, — тихо, почти шепотом, ужаснулась Марина. — Бог ты мой, как же он тебя…

— Хватит с меня того исторического момента, когда я тебя послушалась! — Римма встала, несколько раз прошла по комнате, нервно, немного напряженно. Потом остановилась перед Мариной. — Понимаешь, хватит! — повторила она. — Не случись тогда этого с Витькиным другом, может быть, было бы все иначе!

— Но ведь случилось! — обрадовалась Марина. — А значит, мы что-то можем еще…

— Это было совпадением. Простым, дурацким и необъяснимым. Чем это кончилось для меня — даже если и хотела бы я что-то изменить, ничего уже не выйдет! И все эти жуткие совпадения, Марина, лучше не провоцировать второй раз… Это не понос на человека насылать, как видишь!

— Как хочешь, — сказала Марина разочарованно. — Я хотела тебе помочь. Если у твоего Витьки и в самом деле появилась другая женщина, можно ее… — Она запнулась. С опаской посмотрела на подругу.

Та сощурила глаза и прошипела:

— Что можно? Ну, договаривай! Извести, да? Ты совсем крышей едешь, а? Я до сих пор спать ночами не могу — боюсь. В первый раз я боюсь, понимаешь? А ты… неужели ты не понимаешь, что все то, чем мы раньше занимались, не безопасная игра? Да и не хочу я говорить об этом — глупо!

Она снова опустилась в кресло, налила вина.

Сидела и мрачно смотрела в угол, отхлебывая из бокала вино маленькими глотками.

— Если тебе нравится, когда тебя унижают, — сказала Марина, — пожалуйста… А я не желаю спускать другим собственное унижение. Если я могу это сделать…

— Да что ты заладила про эти твои унижения! — с неожиданной злостью заговорила Римма. — Кто тебя унижает? Васька слова поперек не рискует сказать. Девчонка, хотя и маленькая, уже тебя боится… Вот тебе и подарок от твоего Мая. Вместо любви — страх… А я больше не хочу так! Я до тридцати восьми дожила, совсем ерунда до старости уже осталось! На фига мне этот страх? Мне хочется любви, понимаешь? Простой любви. С Витькой…

Она вдруг сама испугалась своей откровенности. «Не надо было перед ней так раскрываться, — подумала она. — Прямо как бутон… Я же должна соответствовать образу, черт побери… А то последнюю подругу потеряю».

И тут же родилась новая, злая, мысль: «И пусть. Раз уж Марина так устроена, что люди, «не соответствующие образу», по ее мнению, были плохими. Теми самыми — унижающими, обижающими… Плевать».

— Ладно, — первой нарушила возникшую тишину Марина. — Не хочешь этого — твое дело… Но уж «ведьмину бутылку» могла бы поставить… Вреда-то никому не будет.

— Ага, — усмехнулась Римма. — Взрослая тетка сидит, рвет нитки и закладывает их в бутылку. Для охранения домашнего очага… Хорошо я буду выглядеть! А еще круче — в тот самый момент, когда я буду занята этим умнейшим и достойнейшим делом, явится мой муж. Вот мы вместе повеселимся над моей глупостью! Нет, Маринка! Давай не будем вспоминать о заблуждениях юного возраста!

Марина кивнула: «Не будем…»

Словно с глаз упала пелена — теперь она видела перед собой не Клеопатру, а простую, несчастную бабу. Такую же, как миллионы других. Не знающую, как справиться с проблемой. «Я не хочу быть такой, — подумала она упрямо. — Я не хочу. Я другая. Никогда не буду такой жалкой…»

Общение стало невыносимым. Марина поняла, что она не выдержит этих пустых разговоров о детях, Витьке, Римминых проблемах со здоровьем…

Она посмотрела на часы и, хотя у нее еще была масса времени, поднялась.

— Ты куда? — удивленно спросила Римма.