Звёздочка (СИ)

— А мне пятнадцать, — ответила Марлин, — скоро шестнадцать, но меня готовили в наложницы его Императорского Величества Ульриха Семнадцатого.

— Но ты воспротивилась и поступила на пилота?

— Нет, у нас оказалась идеальная генетическая совместимость. Я бы забеременела, стоит ему взять меня за ручку. А такого допускать нельзя. Пришлось в спешке поступать в академию.

Разговор прервала девушка в белом переднике, она появилась будто из воздуха. Низко поклонилась и поставила перед Марлин фарфоровую пепельницу, рядом положила два меню. Вновь поклонилась и удалилась.

— Долго она, — фыркнула подруга, — ну, давай выбирать.

— Я думала, нам синтезируют прямо на столе... — Пробормотала Вероника, крутя меню перед глазами.

Простая картонка с рисунками и ценами, даже панели для оплаты нет. Марлин наградила долгим взглядом, в котором явно читается изумление. Даже люди с соседних столиков повернулись посмотреть на деревенщину, будто она двухголовая.

— Слушай, а вы там случаем не в пещерах живёте? — Осторожно, громким шёпотом спросила Марлин. — Может, на охоту ходите с копьями?

— Да пошла ты... — Насупилась Вероника и отложила меню, тут же у правой руки появилась официантка. — Мне мороженое с ягодами, фруктовый салат и томатный сок.

— Томатный? — Переспросила девушка, хлопая ресницами.

— Да, а то больно сладко получается.

— А мне пирожное кремовое и кофе. — Сказала Марлин, откладывая меню и стряхивая пепел.

***

Аркан затаился в поясе астероидов, совершив межсистемный перелёт без червоточины. Затаился на теневой стороне куска породы размером со средний город. По обшивке ползают дроны-пауки, сверкает сварка. Под брюхом корабля ширится яма, камень разбивается в пыль и транспортируется в камеры переработки. Таким образом, Аркан получает базовые ресурсы, которые можно реплицировать из атомов. В получившуюся яму сгружает отработанное топливо в свинцовых бочках.

Несколько пауков снимают главное лазерное орудие, в последней схватке оно получило повреждение. Осколок угодил в дуло и пробил линзу. Сборочный цех работает с полной нагрузкой, наполняя ракетные хранилища и пусковые шахты. Реактор перезаряжает батареи, а вся двигательная система отключена для профилактики.

Пара зондов-шпионов следит за всем в сфере с радиусом пятнадцать тысяч километров. Минимально безопасное расстояние для быстрого реагирования. Аркан же считывает поток информации из взломанных ретрансляторных спутников. При желании он мог бы «сбежать» в межзвёздную сеть и затаится на миллионах серверов. Увы, технологическая составляющая человеческих сетей настолько ущербна, что это равносильно медленному самоубийству. Тем более надёжность дата-центров оставляет желать лучшего. Можно прятать данные, но не загружать себя. Тем более в таком урезанном виде.

Выхватывает байты из кветтабайтного потока трафика, как паук мошек. Сопоставляет данные и делает выводы о передвижении флотов и местонахождении врага. Взламывая камеры, отслеживает Свету, картинка смазанная, но ему было бы достаточно и пары пикселей. Табель успеваемости, банковские счета и покупки. Девочки следует плану.

В полноводной реке трафика есть нечто тревожное, враждебное. Возможно, остатки древних вирусов и эрзац-ИИ, так и не обрётших сознания. Может быть, но совершенно ясно, что кто-то ищет его следы. Некто, не относящийся к имперской разведке.

Аркан оборвал связь и послал сигнал спутнику самоуничтожиться. Перевёл собственные системы в режим «сна» и стал неотличим от куска железа. Если бы ИИ мог испытыватьт эмоции, он бы сказал, что испугался.

Глава 27

Инструктор Грай поправил форму, тёмно-голубую, с золотыми эполетами. Обилие орденов и медалей передаётся через несколько планок с обрезками их лент на левой стороне груди. Гражданскому это покажется прямоугольником, собранным из цветных «кирпичиков», но для Грая это символы боли, потерь и победы. Каждый орден, каждая медаль, в равной степени политы кровью врагов, друзей и собственной. Они напоминают о жертвах, о том, почему он не может уснуть без конской дозы снотворного и проснётся от любого шороха. В зеркале отражается статный офицер с нелепым золотым патчем вместо глаза. Рядом на тумбочке — старомодная фотография улыбающихся кадетов, закинувших руки друг другу на плечи.

Грай взял фото, привычно нашёл взглядом себя, ещё целого и способного искреннее улыбаться. Большая часть сокурсников погибла в первых боях Великой Войны, остальные — в течение двенадцати лет. Остался только он, и то не полностью. Глаз и душа сгинули в пронизанной радиаций бездне космоса, среди вспышек умирающих кораблей.

Он вышел в коридор и, не обращая внимания на удивлённые взгляды коллег и старшекурсников, направился в кабинет ректора. Коридоры академии отдают фальшью мирного времени, ему не нравится находиться здесь. Казарма, борт крейсера или кабина истребителя, вот милые сердцу места. А здесь чувство опасности просто кричит от каждого элемента: опасно, ненадёжно, не практично!