Звёздочка (СИ)

— Не поверишь... действительно недосмотрел...

— Ага, и топливо залилось случайно!

— Ну... там был минимум... иначе машина в негодность придёт. Сам же знаешь, эти движки и батареи не терпят простоя...

— А блокиратор кто снял?!

— Я не думал, что она действительно осмелится...

Велизарий поджал губы и медленно выдохнул, сжимая кулаки.

— Спасибо, хоть не по лицу. — Просипел Грай, садясь и утирая губы.

Его всё же стошнило желчью. Ректор швырнул платок на грудь и прорычал.

— Тебя по роже бить — только краше делать. Утрись, нельзя, чтобы курсанты видели тебя в таком виде.

— Знаю... знаю...

Поднялся, цепляясь за стену и прижимая ладонь к животу, хрипло хохотнул и указал на потолок.

— И всё же, Вел, у нас тут бриллиант.

— Такой псих, как и ты. — Выдохнул Велизарий, закатывая глаза, покачал головой и добавил. — Но да, талант есть.

***

Суд был громкий и быстрый. Веронику фон Эфер приговорили к десяти плетям и двум неделям одиночного заключения на гауптвахте. Плети, как оказалось, были самой мягкой и даже милосердной частью. Едва живую Веронику, с забинтованным торсом и шеей, бросили в бетонный мешок с единственным окошком и койкой из цельного куска дерева.

Вместо еды, питательный гель, по текстуре и цвету похожий на цемент. По вкусу, наверное, цемент будет слаще. Днём Света шагает по камере, измеряя каждый сантиметр и соотнося с собой. От стены до стены восемь шагов до потолка — один прыжок. В окно падает свет, и по нему можно отслеживать течение времени. Она даже поставила из комочков геля точки, отмечающие часы. Ночью через него ей подмигивают звёзды и манят к себе. Странно, что её не отчислили после такой выходки.

***

Светлана проснулась среди ночи от шорохов за окном и сдавленного «пс-с-с». Открыла глаза и огляделась. В камере темно, а из окна бьёт узкий луч лунного света. Однако, по ту сторону кто-то явно пытается заявить о себе.

— Кто там? — Сонно пробормотала Света, садясь на койке и потирая глаза кулаками.

— Это я, Марлин...

В решётку вцепились девичьи пальцы, и, перекрывая свет, появилось лицо подруги.

— Ха! Как ты забралась туда? — Вероника подошла к окну, гадая, неужели Марлин притащила стремянку.

— Ну, мне помогает... да стой ты спокойной! — Громко прошептала Марлин, глянула вниз. — Мордред.

— Угу... — Пропыхтело снизу. — В добровольно-принудительном порядке, ты бы хоть обувь сняла, больно же...

— Скажи спасибо, что я не на каблуках.

Марлин подмигнула и протянула Веронике пачку сигарет и тонкую зажигалку.

— Вот, поможет скоротать время.

— А может, лучше книгу?

— Книгу у тебя найдут сразу, а это можно спрятать там, где искать не станут.

Продолжая улыбаться, Марлин прикурила и села, передав сигарету Мордреду в губы. Выпрямилась и прикурила по новой, улыбнулась Веронике.

— Ну, думаю, это лучше, чем пялиться в потолок... — Пробормотала Света, вспоминая выражение лица Вика, когда попросила у того сигарету.

— Это особый состав. — Подмигнула Марлин. — Без никотина, но успокоительным, почти снотворным. Слегка смажет тебе чувство времени.

Вероника вновь посмотрела на пачку и спрятала в карман.

— Спасибо.

Глава 30

Освобождение с губы пришлось на окончание первичного курса обучения: Вероника, едва успевшая помыться, получила диплом. Под красной обложкой с удивлением обнаружила «Отлично» по всем пунктам. Лишь с коротким минусом в графе «пилотирование» и «командная работа». Марлин и Мордред получили золотые корочки, как лучшие на потоке. Вероника на неделю вернулась к коту, который, кажется, совсем не скучал, ведь встретил, возлежа на диванчике и под запись пения птиц. Однако, выдержав паузу, всё же ткнулся лбом в ногу и замурчал.

На время отпуска часть кадетов разлетелась по родовым гнёздам, а Марлин и Мордред остались. Первая аргументировала тем, что не горит желанием общаться с родными. В конце концов она для них инструмент, а не дочь. Мордред же пробурчал, что предпочёл быть инструментом, чем сыночкой. Вероника сослалась, что далеко, но перед глазами встал горящий дом, с глайдером, пробившим крышу. Вик, лежащий у забора, и красная от крови трава...

Марлин, в честь отпуска потащила их по Великому Кольцу ресторанов. Экваториальной ветке вакуумного поезда, со станциями в самых живописных местах столичного мира.

Особым местом стал музей Тишины.

Вероника остановилась у гранитных ступеней и задрала голову, разглядывая колонны. Архитектор явно вдохновлялся не то храмом Юпитера, не то Парфеноном. Что, по сути одно и то же, ведь римляне украли всю греческую культуру. Разве что кроме мужеложества, но и это переняли в конечном счёте. Потому и сгинули, оставшись только в историях и мечтах правителей о величии и, возможно, мужеложестве.

У входа трепещут полотнища чёрной ткани, покрытые белыми точками, что собираются в галактический узор. Ярко выделяются красные и синие точки. Марлин ухватила друзей и потянула ко входу, восторженно сверкая глазами. Внутри огромный зал поделён на секции, на которых воссозданы виды множества планет. Пустые секторы, в которых зациклено транслируется причудливый шум. Голос экскурсовода возвышенно вещает: