Звездочка

— Изобрел! Ты думаешь, Денис Денисович не знал, как эту коляску сделать? Знал. Это он для развития у ребят смекалки такую задачу задал. А технологический процесс; звездочки разрабатывал технолог для государственного заказа, а не для упражнений, понятно? Тут уж все до тонкости продумано. Чего же тут изобретать!

— Вот видишь, какой ты, вот видишь! — стукнула Маруся кулаком по столу. В голосе ее были слезы. — Только и твердишь: потихоньку да полегоньку, точно да аккуратно, куда там нам до технологов! А ты видел моего отца — вот что тебе калитку открыл? Кто он: ученый? Техник? Инженер? Рабочий он — вот кто. А льет столько стали…

— Ну?! — удивился Паша. — Я думал, он инвалид.

— Да, «инвали-ид»! — язвительно протянула Маруся. — Все бы такие инвалиды были! Он свою пятилетку за два года выполнить обещал. Или Глеб Иванович. Тоже рабочий. А сколько у него всяких изобретений!

— Какой это Глеб Иванович? — не сразу вспомнил Паша.

— Забыл? Дедушка, которому мы коляску делали. Ты не знаешь, я каждый день к нему забегаю. Он рассказывает, а я пишу. А дома переписываю. Вон сколько уже написала, — кивнула Маруся на стол, где, как еще раньше заметил Паша, лежала толстенная тетрадь.

Паша придвинул ее и полистал. На первой странице было выведено: «Записки старого токаря». А ниже — помельче: «Посвящаю славному пополнению рабочего класса, моим дорогим шефам».

— Это про что ж? — спросил Паша, с любопытством разглядывая чертежи и записи.

— Это про разные приспособления, какие он делал. Про упрощение технологических процессов. Вот. А ты говоришь!

— Так он же сорок лет работал на заводе! — воскликнул Паша. — А твой отец, наверное, и того больше.

— Опять! — всплеснула руками Маруся. — Ну, что ты за человек! Посмотри, как сейчас все накаляются. Каждый хочет свое задание перевыполнить, время обогнать. А ты — как лягушка в жаркий день.

— Это как же так? — не понял Паша. — Почему «лягушка»?

— А так, — засмеялась Маруся. — Лягушка всегда холодная, даже когда кругом жара. Ну, не лягушка, так арифмометр, что в нашей бухгалтерии стоит. Все подсчитывает точно и аккуратно, а души в нем нету.

Кровь отхлынула у Паши от лица. Опустив голову, он молчал.

— Ты обиделся? — спохватилась Маруся.

У Паши только дрогнули ресницы.

— Паша!..

Паша молчал.

Она подождала и кончиками пальцев тихонько коснулась его руки:

— Не сердись. Я, наверно, дура или злая, Я тебя всегда обижаю. Не сердись. Ну, Паша!

Нет, так с ним она никогда не разговаривала. У Паши даже в горле защекотало.

— Ты не знаешь… — поднял он наконец глаза.

— Чего? — осторожно спросила она, не отрываясь взглядом от его серых, всегда спокойных глаз, в которых так неожиданно блеснула сейчас влага.

— Не знаешь, как тяжело голыми руками землю обрабатывать. Перед войной были у нас в Лукьяновке и тракторы и прицепные комбайны. А при немцах все сгинуло. Дед мой как увидел, что опять к старому повернулось дело, взял каменюку да той каменюкой и двинул немецкого коменданта по черепу. Убить не убил (очень слабый был старик, совсем древний), а на виселице жизнь кончил. Весной подошли наши и погнали немцев. В селе только бабы остались да дети. Вот тут и хозяйничай. И коров впрягали в плуги и сами впрягались. Всю землю потом полили.

— И ты? — шепнула Маруся.

Паша удивленно вскинул на нее глаза.

— А то как же! Принуждать никто не принуждал, а по доброй воле работали ребята и младше меня… — Он помолчал и улыбнулся. — А вчера как увидел я эшелон с новенькими комбайнами, так сердце у меня и запрыгало. Может, подумал, и в нашу Лукьяновку какой завезут. И так мне стало жалко, что ты не видела, как плывут эти корабли!

— Почему жалко? — перегнувшись через стол, спросила Маруся. — Почему, а?

Паша заколебался:

— Вот не знаю, как лучше высказать… Ну, хоть так: если б ты понимала, что это за машины такие — комбайны, какое они колхозникам облегчение несут, ты бы эти игрушки бросила, а взялась бы за звездочки по-серьезному. Вот так я понимаю, хоть тебе, может, и обидно это слушать.

Подперев ладонями подбородок, Маруся пристально смотрела на Пашу.

— Нет, — решительно качнула она головой, — это не игрушки! Напрасно ты так подумал. Я очень хорошо понимаю, что такое для всех комбайн. Очень хорошо! Потому и хотела найти приспособление. Я мечтала, что с этим приспособлением ремесленники наделают звездочек больше, чем их висит на небе. Только, видно, я не в отца пошла… — Она вздохнула. — Ну что ж! Буду сберегать время по кусочку, буду затачивать резец про запас, класть инструменты каждый на свое место и никому не давать ключ от патрона. Так, Паша, а?

В голосе ее послышались слезы.

— Так, — серьезно подтвердил Паша.

— Ну, так и так. И не буду я сидеть дома ни одного дня — завтра ж пойду на завод. — Она закрыла глаза. — Только до чего же стыдно будет перед всеми! «Вот, скажут, изобретательница явилась. Качайте ее!»