Звездолет с перебитым крылом

– Он что, дурак? – спросил у меня Ярослав. – Он ненормальный, зачем он… Сходи сам посмотри, Макс, он себе в голову…

Тридцать семь. Я считал. Тридцать четыре. Обычно быстрее, дежурные ховеры висят на пятнадцати километрах над контрольными секторами.

– Ты вызвал спасателей?! – орал Лютер. – Ты вызвал?!

Двадцать девять. Не хочу я смотреть. Не хочу. Ноги трясутся. Двадцать.

Тучи. Туча натолкнулась на горб земли и расческой прошлась между соснами, забрав пыль, липкий серый прах, и втянулась в небо, оставив на секунду вакуум, в который мгновенно ворвались, влажный воздух и колючее электричество. Небо вдруг сделалось пронзительно, до рези в глазах синим, и синевой полыхнули воздух и капли росы.

Все в этом мире стало синим, и только ее глаза остались золотом. Ее лицо застыло и высохло, и только глаза остались золотом. Живые.

Над нами в зените с грохотом лопались пузыри гиперзвуковых финишей. Воздух дрогнул и мгновенно наполнился прозрачным водяным паром, воздух стал объемным и плотным, и следующим выдохом пар собрался в капли.

Ярослав тупо чесал лоб. Лютер кричал, но я не слышал, что он кричит.

С неба, хозяйски раздвигая сосны, опускались тяжелые оранжевые ховеры Службы Экстренного Спасения. Рявкала сирена.

Июнь продолжается, лето, в нашей части Галактики сумерки. Над лесом идет дождь.