Звездолеты погибшей империи

— На этих кораблях не было двигателей Лангера. Это очевидно по характеристикам взрывов. Скорее всего, на них даже людей не было. Это не линкоры. Это макеты. По которым мы благополучно отстрелялись, — с каждым словом Георгий мрачнел все больше.

Совсем мне это не нравится, подумал Андроник.

— И… — он не договорил. Обстановка на экране менялась вновь — и как! Линкоры противника — шесть, их таки было всего шесть… — стремительно отходили. С максимальной скоростью, возможной для кораблей этого типа. Отходили, сохраняя строй, причем не прямо назад, а назад и вправо — выходя из секторов обстрела византийцев и одновременно смещаясь в сторону планеты.

Охват, подумал Андроник. Мы можем сделать охват. Если сейчас изогнуть нашу линию, они останутся в зоне обстрела… только делать это надо быстро, они удаляются… Нет. Не стоит. Будем двигаться вперед, как двигались. Невозмутимо. Тактически это ничего не изменит, а с точки зрения психологии — так даже лучше…

Византийские офицеры молча смотрели, как флот противника отступает.

Вин Уайт тоже внимательно следил за движением своего флота. Пока все шло именно так, как он задумал. Он ожидал, что противник ответит на отступление попыткой провести маневр охвата, и был к этому готов. Но командующий византийцев, очевидно, решил проявить выдержку. Что ж, еще лучше.

Вин переключил связь на режим «всем командирам кораблей» и взял микрофон.

— Флот, маневр «Зеркало». Повторяю: «Зеркало». Во имя Кали, — он для верности закончил приказ фразой, обычно заменявшей в таком бою пожелание удачи. А потом выключил микрофон и откинулся в кресле. Теперь лучше было не вмешиваться.

— Что они делают?!

Андроник Вардан быстро крутил верньер объемной настройки — плоская картинка нужной информации о положении кораблей противника больше не давала. Теперь они отошли довольно далеко и там строились… Господи, неужели вогнутой полусферой? Конечно, полусфера из шести кораблей — это очень условно… но сомнений у Андроника не было.

Было непонимание.

— Самый ближний из них — в двадцати четырех лигах от нашего крайнего корабля, — сообщил Георгий. — От «Диоклеи» то есть. На такой дистанции даже мы не факт, что пробьем чью–нибудь защиту, а при их вооружении… Ничего не понимаю. Если они хотят в нас стрелять, им бы надо было расположиться раз в пять ближе.

Андроник кивнул. Все это он прекрасно знал и сам… только вот в идиотизм гондванского командующего он не верил.

В следующую секунду корабли противника открыли огонь — все одновременно. В «Диоклею», оказавшуюся будто в фокусе огромного вогнутого зеркала, уперлось сразу шесть гразерных лучей.

Андроник знал, что силовое поле «Диоклеи» им не пробить. Это невозможно физически, и плотность огня тут ничего не решает; с таким же успехом можно пытаться, например, пробить броню танка, стреляя по нему сразу из десяти винтовок. Неужели это такой отвлекающий маневр? Если не отдать другой команды, «Диоклея» сейчас начнет разворачиваться, чтобы ответить нахалам своим главным калибром. Главным его, конечно, называют по привычке, другого–то на линкорах и нет… но тому, в кого попали, это уже неважно. А она попадет. Наверняка. Несмотря на расстояние.

Рядом с иконкой «Диоклеи» на экране загорелось маленькое подобие циферблата. Это означало, что она начала поворот. Красная ось на «циферблате» смещалась по часовой стрелке.

— Медленно… — тихо простонал Георгий.

Андроник ничего не ответил. Медленно, конечно, как же еще… У стальной громадины длиной почти в километр инерция — чудовищная. Ее поворот нельзя ускорить никакой силой. И то, что гондванские корабли в полтора раза меньше, дает им в смысле маневренности большое преимущество. Но как все–таки они его собираются использовать?..

Между тем «Диоклея» не стала дожидаться полного поворота. Все вооружение современного линкора, как правило, состоит из десяти орудий одинаковой мощности («одного калибра», как говорят профессионалы). Восемь из них находятся в корпусе и бьют через порты в носовом срезе. И еще два расположены во вращающихся башнях — носовой и кормовой. Вот эти два орудия «Диоклея» и привела в действие. От изображавшей ее иконки к строю противника направились два желтых луча.

А потом «Диоклея» взорвалась.

Контр–адмирал Вин Уайт щелкнул секундомером. Да, расчет подтвердился. Он старался не выдать своих чувств. Никаких других действий, кроме как сидеть в кресле и изображать равнодушие, от него сейчас не требовалось. Он мог бы включить микрофон и сказать всего два слова: «Перенос цели», но он знал, что это совершенно бессмысленно. Диспозиция была разработана подробнейшая; то, что надо сделать, наверняка уже делается.

…Уже.

Лучи уперлись в следующую цель — линкор «Паристрион».

Фрегаттен–капитан Георгий Навпактос, грубо нарушая устав, схватил микрофон эскадренной связи и сказал — почти крикнул:

— Говорит «Фессалия»! «Паристрион» — полный вперед! Никаких поворотов! Главная скорость!

Андроник вежливо взял у него микрофон и сказал: