Звездопад. Похороны шоу-бизнеса

И вот я появляюсь в VIP-ложе, смотрю кто, где и с кем сидит. Ну как обычно – Кристина, Вайтман, добрая половина звезд «старой эстрады», еще какие-то режиссеры, известные критики, журналисты. Машут мне рукой. Привет и вам, ребятки. Мерзотный бородатый критик Пряничников чего-то блеет на ухо Кожевникову, тот осуждающе кивает и соглашается. Великий мэтр эстрады, «серебряный голос России», сегодня явно не в духе. И дело даже не в его последней арии – «Монмарт», она-то как раз очень хорошо пошла. Я сразу вспоминаю статью в сегодняшней газете «Наизнанку» про его младшего сына, которого выгнали из МГИМО за систематические прогулы и посещение лекций в нетрезвом виде. Пиздец, как писала газета, этот малолетний дебил настолько офигел, ездя в свои девятнадцать на тачке стоимостью сто двадцать штук долларов, что по пьяни или под коксом вышел на лекции к трибуне и стал передразнивать препода. Мне даже стало жалко старика. Знал по себе, что дети умеют подкидывать нам проблемы.

Меня увидели. Взгляды немного удивленные, я даже сказал бы – настороженные. Ну, конечно. Во-первых, они не понимают, как такого человека, как я, занесло на постмодернистский спектакль, ну а, во-вторых, быстро соображают, что если я пришел, значит это мероприятие действительно разряда VIP.

Наконец начинается действо. Занавес медленно поднимается, и я вижу на сцене огромное полотно с изображением римских развалин. Сделано грубо, я даже сказал бы – схематично. На фоне нелепой конструкции на пне стоит какой-то чувак и ржет. В прямом смысле слова ржет – прямо-таки захлебывается смехом, показывая на публику.

– О боги! – кричит он, – Граждане Рима!!! – и снова ржет.

Не совсем понимая смысл происходящего, я оборачиваюсь по сторонам и смотрю на окружающую публику. Похоже не один я не догоняю ту самую «гениальную задумку». Тем не менее, все дружно поддакивают, ахают; я слышу тихие возгласы в стиле: «О, да», «Очень интересно», «Очень глубоко, не находите?».

Затем на сцену выходят двое накачанных парней с обнаженными торсами в стиле танцоров-стриптизеров женского клуба «Красная роза». На них некое подобие римских юбок и шлемов, они начинают танцевать гопак, и публика оживленно шушукается – особенно дамы.

– Великий Рим! Сципион! Карфаген – разрушен он! – голосит чувак на пне какие-то нелепые стихи и снова ржет.

«Боже мой», – подумал я. – «Ну, какой бред. Вообще не понимаю, зачем я пришел сюда. Сидел бы сейчас дома, делами занимался. Лучше бы даже в ресторан поехал, чем на эту ерунду смотреть».

Звучит совершенно расхлябанная дурацкая шарманка, ребята в юбках продолжают танцевать. Из правой кулисы выходит актер в римской тоге, блондин, с широким лбом и выдающимися скулами. Видимо, тот самый Сципион. Он несколько раз обходит пень, а затем громко пукает. Потом он достает меч и бросается на полотно, начиная рубить его на мелкие кусочки…

Я медленно встаю и пробираюсь к выходу.

И вдруг на сцене появляется девочка, рядом с которой меркнет все. Высокая стройная брюнетка с глубокими серыми глазами и удивительным, почти детским лицом. Ее длинные, иссиня черные волосы, оформлены в изящный пучок, и это придает ей невероятную сексуальность. Я чувствую в ее взгляде нечто странное, притягательное – как будто она ранена и ей надо помочь. Я возвращаюсь к своему креслу.

Красотка не похожа ни на одну из женщин, которых я видел раньше. У меня аж челюсти свело, фантастически красивая.

Действие шло и шло, а она все стояла в углу, изображая не то роковую любовь, не то пресвятую Мадонну. Чувака скинули с пня, пронеслась вереница танцоров, с потолка на веревках спустилось не меньше дюжины матросов, какого хуя вообще, дети вышли в пионерских галстуках и маршем ходили вокруг одинокого деревца-декорации, а она все стояла и стояла. Кончилась пьеса бурными аплодисментами. Глядя только на девочку, я тоже зааплодировал.

Когда рукоплескания кончились, я направился к ложе Вити. Он прямо сиял.

– Просто шедеврально, Феликс, ты не находишь?!

– Да, старик, – усмехнулся я, – вполне неплохо. Слушай, а что это за актриса такая? Никогда раньше ее не видел. Очень хорошо сыграла.

– О! – Его прямо понесло. – Ты ее заметил, да? Это наша дебютантка, Полина Агалакова! Представляешь, девочка еще на четвертом курсе «Щуки», а уже такая талантливая. Ее выход – можно сказать дебют, звездный час! Чувствую у этой артистки большое будущее…

Значит, студентка. Молоденькая, неопытная. Отлично.

В голове рождается приятная мысль. Через пять минут передо мной уже стоит администратор и подобострастно смотрит мне в глаза.

– Достань букет. – Говорю я. – Сто одна роза. Не меньше. Для актрисы, которая на сцене была, Полины Агала-ковой. И передай ей мой номер – вот, – даю ему мою визитку с золотым тиснением.

– Но где я сейчас найду цветы? – недоумевает он.

– Не ебет. У тебя десять минут. Занесешь ей прямо в гримерку.

Еще минут десять поболтав с коллегами и послушав охи и вздохи по поводу спектакля, я уехал домой в хорошем настроении, надеясь на прекрасное знакомство и великолепную разрядку.

17