Звездопад. В плену у пленников. Жила-была женщина

Когда началась посадка на поезд, он решил уйти. Настроение испортилось вконец, не хотелось возвращаться на работу. Потом он вспомнил: зайду-ка в типографию, просмотрю гранки. Так он подумал, но не ушел. И тут увидел Маку. Судя по ее виду, она совсем не ожидала встретить мужа на перроне: втянув голову в плечи, ссутулясь, она почти бежала. Гено, конечно, узнал ее, но в первое мгновение усомнился — слишком уж отличался этот суетливый бег от легкой, свободной походки Маки, — и потому окликнул ее. Мака не могла не услышать, он крикнул достаточно громко. И она услышала. Гено видел, что услышала, — она замерла на мгновение, вернее не замерла, а вздрогнула так, что посторонний глаз даже не заметил бы этого. Гено позвал еще раз, еще… Он не скажет жене: я, мол, звал тебя, а ты сделала вид, что не слышала, но знает точно, что так оно и было. Может, отец умер? — подумал он. Нет, причина была не в этом. Наконец он догнал ее у выхода. И что же? Что она сказала? С подонками, говорит, ехала всю ночь?!

Перед единственным окном корректорской стоял новый линотип в контейнере, и с улицы невозможно было разглядеть, есть ли кто в комнате. Гено обычно сперва заходил в корректорскую. И сейчас он поднялся по двум ступенькам лестницы и повернул направо.

За столом, низко склонившись к выдвинутому ящику, сидела Циала. Когда открылась дверь, она торопливо затолкнула ящик и вскинула голову.

— Ах, Гено! — Она с улыбкой оправила платье, одернула его и сказала: — Не надеялась видеть тебя так рано.

— Где Тебро?

— Теброне пошла по воду…[11] С утра ничего не ела — это ее слова, а что там на самом деле, никому неизвестно. Ей кто-то звонил… Нет, нет, шучу, домой побежала. А ты где пропадал столько времени?

— Мир полон опасностей, Циала.

— Что-нибудь случилось?

— Не со мной — с женой.

— Она приехала?

— Приехала.

— Ну и что? Отца еще раз будут оперировать?

— Не знаю, не спрашивал.

— Странный ты человек, Гено. Неужели и правда не спросил?

— Кажется, Мака сама не совсем здорова.

— Ну, что ты!..

— Ладно, оставим в покое Маку и примемся за дело. Оттиски моих заметок у вас?

— Посмотри у Тебро.

Гено выдвинул ящик соседнего стола. В нем тоже лежала раскрытая книга.

— Это вы ловко придумали. Видно, закон запрещает читать книги, но нет такого закона, который нельзя обойти.

— Такова жизнь…

Гено выложил на стол гранки.

— Эту просмотрим, а от второй пока воздержимся.

— Редактор зарезал?

— Нет, воздержался.

— Покажи-ка. Твои заметки всегда интересны.

— Это Тебро так кажется.

— Почему только Тебро?

— Тебро влюблена в меня.

— Ты шутишь, а она, кажется, и вправду влюблена.

— Как некстати я женат…

— Перестань, Гено!

— Я не шучу. Что-то в самом деле неважно.

— Разве можно так говорить о Маке?

— Ладно, ладно. Читай свою книгу. Книга — источник знаний.

— Ну, если источник…

Циала опять склонилась над выдвинутым ящиком.

Гено разложил перед собой гранки, и тут же в глаза ему бросился длинный первый абзац. Он начинал эту заметку с диалога, раскрывая в диалоге заботы чаеводов. Теперь заметка выглядела так: «Ясные перспективы», потом — бесконечная, тяжелая, вялая фраза и сразу же после нее — показатели.

Гено бросил бумаги в ящик.

— Где оригиналы?

— Отнесли в цех, — не поднимая головы, ответила Циала.

Зазвонил телефон.

— Ой, а вдруг это Ираклий Поликарпович! — вскинулась Циала. — Что ему сказать, если он спросит Тебро?

— Скажи, что она где-то поблизости.

— Он зануда, начнет нотацию читать: что же ты не знаешь, где твой коллега… Слушаю, Ираклий Поликарпович… Заведующего типографией?

— Дай-ка мне трубку, — Гено протянул руку.

— Одну минутку, — пролепетала Циала и передала трубку Гено.

— Это Гено Нижарадзе говорит с вами… Да, только что прочитал… Но эти цифры и мне были прекрасно известны… Почему осторожно? Главное я сказал, дело ведь совсем не в цифрах… Я хотел показать людей… Ах, вы считаете, что теперь есть и то и другое? А на мой взгляд, осталась одна арифметика! — и он положил трубку.

— Почему ты с ним так разговариваешь? Он и без того косо смотрит на тебя.

— Пока я здесь, он больше сюда не позвонит.

Приоткрылась дверь, и в комнату, настороженно озираясь, просунулась головка Тебро.

— Ой, Гено пришел! — Она вошла, спиной толкнула дверь. Глаза у нее сияли.

— Как живешь, Теброне? Целую вечность не видел тебя.

Тебро ответила ему взглядом и кивком головы.

— Послушай, что ты там ела столько времени?

— Ради бога, замолчи, Циала!

— А что я такого говорю? Разве Гено не знает, что человек не может без еды?

— Перестань, Циала, прошу тебя!

Гено встал.

— Редактор звонил… — сообщила Циала.

— Редактор?!

— И спрашивал тебя.

— Ты и ему доложила?

— Хотела, но Гено забрал трубку и из-за тебя поругался с Ираклием Поликарповичем…

— Что вы ему сказали? — Тебро с благодарностью взглянула на Гено. — Не надо ссориться с ним из-за меня.

— Она шутит. Редактор спрашивал не тебя, — просто сказал Гено.

Он протиснулся между столом и стенкой и, коснувшись плеча Тебро, сказал:

— Шутки шутками, а мне пора.

— Вы сегодня не зайдете больше? — не поднимая головы, спросила Тебро.

— Возможно, вечером. Все зависит от того, на чем мы порешим с Поликарпычем.