Звездопад. В плену у пленников. Жила-была женщина

«Здесь Тхавадзе не посмеет преследовать меня. Он достаточно благороден, чтобы не оскорбить ни меня, ни кров моего отца. Если Бичико его сотрудник и подчиненный, так это на службе, а в этом доме он мужчина и мой брат. Нет, я знаю, он ничем меня здесь не унизит. А из дома я ни шагу, даже к Нуце не пойду. Я боюсь встречи с Джумбером; в этом человеке есть сила, которая подавляет и покоряет меня, и я не могу сопротивляться. Потому ли, что он давно любит меня, или я постепенно все глубже погружаюсь в омут и иду ко дну? Больше всего я боюсь, как бы мне самой не захотелось увидеться с ним… Когда он собирается что-то сказать, мне всегда кажется, что он скажет: «Ты отдалась мне по своей воле…» Он прав. Я пленница своих страстей. Я не должна с ним встречаться, не то — я знаю — привыкну к своему положению…»

«Не должна… Пусть оставит меня в покое, он же добился своего. Пусть оставит меня в покое и забудет все. Если мне суждено жить, мне хватит и этой муки и этого стыда, с избытком хватит по гроб. Он оказался настоящим мужчиной, добился своего. Будь я на его месте, я бы поступила точно так же — никому не простила бы тех оскорблений, что он натерпелся от меня. Теперь мне только и остается гордиться тем, что Тхавадзе когда-то бегал за мной по пятам, а я даже не помнила о нем, как не помнит хозяин о бегущей за ним собачонке».

— Довольно! Пусть оставит меня в покое. Не могу…

И все-таки в эту ночь она заснула раньше, чем во все предыдущие. Сквозь сон услышала, как вернулся Бичико, но не обратила внимания. Утром она лежала в постели, пока брат не ушел на работу, и каждый раз, когда Мери заглядывала к ней, прикидывалась спящей.

Встала, и какой-то страх сразу же поселился в ней. Она чувствовала: что-то должно было случиться в этот день, что-то назревало. Судьба погоняла ее перед собой, не давая даже короткой передышки, и Мака уже не надеялась на нее. Каждая ее встреча с Джумбером была похожа на первую — сильными страстями и неудовлетворенностью. Если б эта страсть обратилась во зло, она совершила бы неслыханные преступления. Тхавадзе сейчас искал Маку, и никто на свете не знал, что он мог натворить. Ах, хоть бы он не промахнулся тогда и попал в сердце! Даже если б узнали, из-за кого он застрелился, что ей: честная жена честного мужа, у Тхавадзе не вышло ничего, и он покончил с собой… В каком-то смысле даже слава.

Нет, Тхавадзе так просто не уймется. Сейчас он носится на своей машине по улицам и проселкам и ищет ее.

Сегодня что-то будет…

Солнце далеко перевалило за полдень, когда Мака увидела в окно подошедшую к калитке женщину, и хоть не сразу узнала ее, догадалась, что это Нуца.

«Пока он собирается встречаться тайно и шлет мне посыльных: Нуце все известно, она была близка к нашей семье, навещала отца в больнице, — идеальная кандидатура. Что удивительного в том, что встретились старые подруги…»

Мери спустилась вниз к свекрови и сказала, что у калитки стоит незнакомая гостья.

Мать не узнала Нуцы до тех пор, пока та не назвала себя.

Мака не показалась из дому, даже когда Нуца вошла во двор. «Если б в ту ночь она не сообщила Джумберу о моем отъезде и не купила бы билета, он бы ничего не добился. Она завидовала тому, что у меня семья и что Тхавадзе стрелялся из-за меня. Теперь я завидую ей…»

Мери подождала, пока Мака выйдет навстречу гостье, но, не дождавшись, решила, что они не знакомы, и вышла сама.

Увидев на лестнице незнакомую девушку, Нуца остановилась и Мака услышала ее огорченный голос:

— Неужели не застала?.. Уехала уже?

— Нет, дочка, дома она, — успокоила ее Ольга.

— А это ваша невестка? — спросила Нуца, глядя на Мери.

— Да, милая, жена моего Бичико.

— Чудесная девушка! Да разве Мака выбрала бы плохую невестку?! А как дядя Симон? Я, собственно, зашла его проведать…

— Ничего, дочка, спасибо… Мери, сходи-ка, я ему поручила гнездо для наседки сплести.

«Мама никогда не вспомнила бы о гнезде, верно, отцу самому захотелось поработать, но она всегда так, — «я поручила», ей тоже надо свою гордыню потешить», — подумала Мака, выходя на веранду и прислушиваясь к голосам во дворе. У Нуцы в руках были какие-то свертки. — Верно, он купил, раз послал «проведать больного». Я должна радоваться, что он так тщательно скрывает все. Нуца и сейчас завидует мне, а я не то что мстить, я даже видеть ее не хочу. Я вообще больше ничего не хочу…»

— Дядя Симон, дорогой! — Нуца торопливо передала свертки Мери и поспешила к Симону, работающему в тени позади дома. — Как вы себя чувствуете? Как здоровье?

— Да вот все не помру никак…

— Ах, что вы, что вы, дядя Симон! Господь с вами!.. Я заходила к вам в больницу сразу после операции. Вам, конечно, не до меня было. Я и после хотела зайти, и Маке не раз обещала, да все не получалось. Такая уж я нескладная — и в тот раз с пустыми руками…

— Что за извинения, дочка!..

— Нет, нет, не утешайте меня, такая уж я несуразная. Дорогой наш дядя Симон, помните, как одно время я повадилась ходить к вам после школы? Про родной дом забывала…

— Мака, где ты там? Выгляни, подруга твоя пришла!