Звездоплаватели

– Тоже верно. Но, прежде чем искать спасения, мне хотелось успокоить тебя, чтобы ты мог рассуждать хладнокровно. Мы потеряли несколько минут. Это не так важно. Все равно, даже если мы поймем, как надо управлять звездолетом, пройдет много времени, прежде чем можно будет вернуться на Венеру или лететь на Землю. Мало понять, надо приобрести навыки.

– Ну, на Землю-то мы никак не сможем лететь, - заметил Второв. - Умрем с голоду.

– Там видно будет. Ну, а теперь повторяю свой первый вопрос: как ты думаешь, во сколько раз была увеличена сила тяжести при взлете?

– Полагаю, что раза в три.

– Мне показалось, что меньше. В два раза. Но ты, пожалуй, прав. Возьмем два с половиной… Ускорение продолжалось тринадцать минут, и за это время мы пролетели около десяти тысяч километров. Потом полетели по инерции. С какой же скоростью мы летим?

– Это нетрудно высчитать.

– Знаю, что нетрудно. Сейчас… Приблизительно двадцать пять километров в секунду. Вычислять точно нет смысла. Все равно мы не знаем точной цифры ускорения. Самое главное известно - звездолет фаэтонцев летит значительно медленнее "СССР-КС3". Если они нас увидят, то легко догонят.

– Если увидят, - вздохнул Второв.

– Но ждать "КС3", сидеть сложа руки, мы не будем, - продолжал Мельников. - Займемся основным вопросом. Вспомни в мельчайших подробностях все свои движения перед взлетом.

– Не лучше ли мне отойти от пульта? - спросил Второв.

Мельников вздрогнул. Его товарищ все еще находился перед таинственными гранями, в глубине которых продолжали искриться разноцветные огоньки.

Непростительный промах! Как он мог забыть об этом! Кто знает, может быть, не только взлет, но и маневры корабля совершаются тем же непонятным способом…

– Конечно, - сказал он. - Давно пора.

Второв соскользнул с кресла, и они "отошли" подальше от того, что казалось им пультом управления. Оба заметили, что искрение крохотных огоньков сразу усилилось. Пока Второв находился прямо напротив одной из граней, огоньки в ней были почти неподвижны. Молодой инженер подумал, что вряд ли они поймут, в чем тут дело. Слишком далеким от земного было все это.

– Мне кажется, что я не делал никаких движений, - ответил он на вопрос Мельникова. - Вы сами запретили мне шевелиться. Я сидел неподвижно.

– Но ведь нельзя сомневаться, что именно ты пустил в ход двигатели корабля. Ты помнишь, перед тем как войти в это помещение, мы видели синий круг с желтыми линиями? Такой же круг появился перед тобой, когда ты сел в это кресло. Это было предупреждающим сигналом. В первом случае он был адресован нам обоим, во втором - только тебе.

– Да, это как будто так, - согласился Второв. - Но я хорошо помню, что не делал никаких движений.

– Выходит, что звездолет взлетел потому, что ты сказал о взлете. Но этого не может быть. Я допускаю, что автомат может быть настроен на звуки, но ведь фаэтонцы не могли знать русского языка. Кроме того, звуки их речи совсем не похожи на наши.

– Это конечно. Я сказал - хорошо помню, что вот я делаю нужное движение и звездолет… звездолет… Борис Николаевич, у меня мелькнула сейчас дикая мысль! И двери! Понимаете, двери!

– Какие двери?

– Двери на корабле. Пятиугольные контуры.

– Ничего не понимаю.

– Уйдемте отсюда, - сказал Второв, - Я, кажется, понял. Наш разговор нельзя продолжать здесь.

– Я уже думал, что лучше уйти, - сказал Мельников, тщетно стараясь догадаться, о чем говорит его товарищ. - Но нет кнопок.

– Тем лучше, - и с этими странными словами Второв повернулся к тому месту, где находился вход.

Пятиугольный контур появился мгновенно. Несколько секунд, и проход открылся.

– Вот видите, - дрожавшим от волнения голосом сказал Второв. - Я прав. Автоматика работает исправно. А мы думали, что она испортилась.

Мельников ничего не понимал. Уж не сошел ли Геннадий с ума? О чем он говорит?

Они проскользнули в отверстие, и оно тотчас же закрылось за ними.

– А вот закрываются они без этого, - сказал Второв. - Ах, фаэтонцы! Милые, мудрые фаэтонцы!

– Будь добр, - сказал Мельников. - Объясни! Что это значит?

– Это значит, что мы с вами спасены. Управлять кораблем можно, и даже очень просто.

– Ну, говори скорее!

– Сначала я произведу один опыт, - сказал Второв. - Это будет окончательным доказательством. Смотрите!

Он замер неподвижно.

Прошла секунда - и прямо перед ними снова вспыхнул синий круг. Вслед за этим дверь в помещение пульта открылась.

– А сейчас она закроется, - сказал Второв.

Дверь действительно закрылась.

– Ну вот! - Второв провел по лбу, словно вытирая пот. - Все ясно!

– Неужели это мысли?

– Нет, не мысли. Человек думает словами. Это другое. Тут, несомненно, что-то связано с биотоками организма. Теперь я знаю, почему мы взлетели. Когда я сказал эту роковую фразу, я отчетливо представил себе, как звездолет взлетает. Представил реально, зримо. Как будто я сам… понимаете, это трудно объяснить, но вот например: вы можете, глядя на какой-нибудь предмет, скажем на стул, попытаться поднять его мыслью? Нет, не мыслью, а поднимающим ощущением? Я, право, не знаю, как вам объяснить.