Звездун

– Ты неподражаем, – перебивает она. – Посмотри, в каком ты состоянии. Взгляни на себя, Крис. ТЫ ТОЛЬКО ПОСМОТРИ НА СЕБЯ!

Черт побери, почему она не слушает!

Кипящий внутри меня гнев внезапно вырывается наружу, я иду к Сэм, широко раскинув руки, хочу ее обнять. Нет, не обнять – схватить и заставить выслушать все, что мне необходимо ей сказать. Но она кричит: «Убирайся!», увернувшись, бежит в ванную и запирается там, прежде чем я успеваю ее остановить. Захлопнутая перед самым носом дверь заводит меня еще больше, и я ломлюсь в нее. Мне абсолютно наплевать, услышит ли что-нибудь старая сука сверху. Из-за двери доносится плач Сэм – приглушенный подвывающий звук, который или остужает гнев, или, наоборот, распаляет. Догадайтесь, как я на него реагирую?

– Открой эту долбаную дверь! Я не могу так разговаривать! Немедленно открой чертову дверь!

– Уходи, – говорит Сэм. – Иди и проспись, иди и проспись, иди и проспись, – монотонно, как мантру, повторяет она, а потом ее тоже охватывает ярость, словно ей становится противно от собственной попытки сохранить спокойствие, и Сэм орет: – МЕНЯ ОТ ТЕБЯ ТОШНИТ!

И это решает дело.

Я делаю шаг назад и с размаху ударяю дверь ногой. Бум!

Она должна распахнуться настежь, как обычно происходит в фильмах, однако она не поддается. Слышен громкий треск, но дверь остается закрытой.

– УБИРАЙСЯ! – визжит Сэм со смешанным чувством страха и злости.

Но я уже не могу остановиться и еще раз пинаю дверь, потом еще, до тех пор, пока не добиваюсь своего. Я вижу Сэм – она сжалась на унитазе, прикрыв голову руками, как будто ждет взрыва бомбы.

Только бомба не взрывается. Весь мой раж ушел на то, чтобы вышибить дверь, и сейчас я просто стою в проеме и пытаюсь осмыслить случившееся. Глаза у Сэм заплаканы, лицо покраснело, а голос полон душевной боли, когда она произносит:

– Да ты теперь крутой!

И на нас снисходит спокойствие. Для нее это спокойствие человека, принявшего решение. Человека, который смирился с неизбежным.

– Сэм, прости, – произношу я, понимая, что она права. Где же был такой крутой парень, который вышибает дверь ногой на глазах у испуганной женщины, когда подонок высморкался на его пальто? Где он тогда был? Где?

Я не могу использовать унитаз – на нем сидит Сэм, – поэтому наклоняюсь над ванной, и меня рвет.

Бывает, после тяжелой пьянки ты просыпаешься и чувствуешь себя прекрасно. Вдобавок минут пять или около того кажется, что все в мире замечательно.

Затем тучи обретают форму, память возвращается, и ты сознаешь, что чувствуешь себя препогано.

Я просыпаюсь на диване, и мне требуется несколько минут, чтобы понять, что в этой сцене есть что-то удручающе знакомое. Только рядом нет Сэм. Она ушла. Сэм – человек слова.

Конечно, я знаю, что должен чувствовать. Вначале – печаль, а затем приятное возбуждение. Какое-то время после ее ухода будет нелегко, зато потом я смогу погрузиться в радость новых возможностей. Когда захочу смотреть «Звездные войны». Повесить огромный постер с изображением принцессы Леи в гостиной (из фильма «Возвращение джедая», вы знаете, в каком наряде), и не в рамке, а просто наклеить на стену. Более того, я могу не прятать банки «Стеллы», могу хоть пирамиду из них выстроить, а потом, пьяно рыгнув, разрушить, совсем как Барт Рейнольдc в фильме «Самый длинный ярд». Я могу без опаски поставить видео «Сэнди и студенты» и смотреть его в свое удовольствие, развалившись на диване с банкой пива в одной руке и с сигаретой в другой – особо приятной на вкус сигаретой, потому что рядом не будет никого, кто скажет: «Это уже четвертая за вечер…»

Но, как и все, я читал роман Ника Хорнби «Высокое напряжение», как и всех, меня и раньше бросали женщины (обычно по причине моего пьянства, даже смешно). И я знаю, что в холодной неумолимой реальности жизни возникла огромная дыра. Сейчас, когда я лежу на диване и с ужасающей отчетливостью сознаю, что от меня ушла жена, что этой ночью я ударом ноги выбил дверь в ванную, что я нарушил слово, – сейчас вся эта мальчишеская ерунда меня совсем не привлекает.

Дело в том, что больше всего в этой ситуации мне жаль не себя. Ее. Из всех мужчин мира, за которых Сэм могла выйти замуж – а ей было из кого выбирать! – она выбрала меня. На том основании, что я виделся ей неплохой ставкой на будущее. Тем, кто должен был любить ее, уважать и обеспечивать. А что получилось? Выходит, я обманом заставил ее полюбить себя, обманом заставил выйти за себя замуж, а в конечном итоге оказалось, что я вовсе не тот продукт, который был заявлен в рекламе. То ли нужны батарейки, то ли содержимое дало осадок при транспортировке.

В общем, если посмотреть на все с такой точки зрения, то Сэм пала жертвой чудовищного мошенничества. У нее были мечты, а я их разрушил. Я и мое пиво.

Конечно, теперь, когда она ушла, все сложится иначе. Я или завяжу с выпивкой, сделаю первый шаг к тому, чтобы вернуть Сэм, или пущусь во все тяжкие – надерусь и буду продолжать в том же духе…

В конце концов, я никак не могу сделать выбор. Ведь если не остановиться на первом, второе станет неизбежным.