Звездунец

Вот и в самолете в кресле рядом со мной уселся Дмитрий Алексеевич, воспользовавшись тем, что мой напарник ушагал куда-то вперед. Нет, Слава далеко не пофигист, он чувствует так же тонко, как и любой другой живой человек, но если я отступлюсь, то он ни за что не станет меня преследовать. Его характер сложный, но достаточно один раз понять суть, чтобы больше уже никогда от этого не напрягаться. После пересадки Слава неожиданно подсел к Тоне, которая выглядела раздавленной и уставшей. Подставил ей плечо, когда она наконец-то задремала. Это не был акт какой-то демонстрации, просто он посчитал, что так надо поступить – и думайте что хотите. Когда-то она ему нравилась, теперь от той симпатии не осталось и следа, он бросал ее с циничным хладнокровием, но кто решил, что внутри у него при этом не ходили грозовые тучи? И сейчас просто молча оказал поддержку. Никаких лишних эмоций, ни одного ненужного слова – только поступки. Именно за это она его когда-то так отчаянно полюбила, и именно поэтому ей так сложно его отпустить – второго такого точно не найдешь.

В итоге по трапу я спускалась в компании вороха сумбурных мыслей. Формально я все еще встречалась с Эдиком, но готовилась к серьезному разговору. В действительности мое сердце принадлежало Славе, но и с ним сначала придется пережить такой же серьезный разговор. И он прав в том, что в стылой Москве все события и чувства воспринимаются иначе: они будто становятся серее и прохладнее.

Посиделки на кухне с родителями заметно согрели. Но папа вновь неуместно обнажил свой грубый юмор:

– Дочь, мы кавалера меняем или уже сменили?

Я посмотрела на него так, что улыбка с его лица сползла и иронизировать дальше расхотелось. Но мама поняла по-своему и с серьезным видом проговорила:

– Если разлюбила, то надо об этом сказать. Без разницы, будешь ты с другим парнем или нет. Не жди для начала гарантий, это подло. Мы этого мальчика столько лет знаем – не нужно его мучить, если сама все решила. Сначала заканчиваешь старое, потом начинаешь новое, тогда будет честно.

Грустно улыбаясь ладоням, сложенным на столе перед тарелкой с пирожками, я решила не спорить и ничего не объяснять. Узнали бы мои родители, насколько далеко зашли наши со Славой отношения, – не поверили бы. Даже в их глазах я – непорочный ангел. Разве странно то, что и я о себе точно так же думала? Да и Эдику было проще убедить себя, что померещилось, чем весь мой знакомый образ перечеркнуть.

Но в главном они были правы. Однако Эдик продолжал избегать меня, он ответил только на четвертый звонок:

– Прости, любимая, закрутился. А сценарий оказался не так уж плох! Да, бюджет на порядок меньше, зато роль серьезная. Я действительно рад, можешь меня поздравить!

Любимая? Кажется, он прочно засел в фазе отрицания. Именно поэтому я не стала поддерживать тему, а заявила прямо:

– Приезжай прямо сейчас, Эдик. Или скажи, куда приехать мне.

– Но мы собирались…

– Приезжай прямо сейчас! – я не стала слушать его отговорки. – Нам нужно поговорить.

Родители были на работе, а Эдик появился на пороге через полтора часа. Он всучил мне в руки коробку конфет и без приглашения вошел: его в этой квартире уже давно никто никуда не приглашал, считая за своего. Сел в кресло и затараторил, будто надеялся, что я забуду, о чем хотела сказать:

– Бесишься, что нам еще два месяца любовь с Тонькой изображать? Не злись, прошу. Поклонники ведь не поймут! Ты вообще видела феерию в сети? Мы спонтанно придумали просто самый шикарный финал из всех возможных!

Я грустно улыбнулась и вставила разумный довод:

– Так мне со Славой надо тоже любовь изображать. Поклонники ведь не поймут.

Он вскинул руку и попросил:

– Ладно, давай не будем ничего пороть на горячую голову. Света, по поводу Тони все решается, сценарий уже накидали. Она со слезами на глазах расскажет, что наши пути после шоу разошлись. А я буду угрюмо отвечать, что очень жалею о расставании, но желаю ей счастья. Но есть и плохая новость…

– Плохая? – Я вскинула брови. – А это была хорошая?

Эдик скривился:

– Новый фильм может выстрелить, мое агентство настроено оптимистично. Но мне нужно будет пару раз засветиться с партнершей по съемкам в неформальной обстановке. Она классная, я вас познакомлю! Пойми, это просто работа, ничего личного!

И вдруг все стало понятно, как два пальца. Даже смешно, почему я так долго этой понятности не замечала?

– Эдик, между нами все кончено. Прости.

Его лицо вмиг осунулось, а голос захрипел. Пусть он отгонял от себя эту мысль, но она все равно где-то на задворках его подсознания крутилась. И все, что он мог мне сказать, было самым простым и честным:

– Но я люблю тебя.

– Знаю, – тихо произнесла я. – Но я тебя больше не люблю. И самое главное – если бы я все еще тебя любила, то стала бы самой несчастной женщиной на свете. Потому что наши пути не совпадают. Одной любви, оказывается, недостаточно.

Он отвел взгляд в сторону:

– Слава, да?

Я пожала плечами, настолько все стало очевидным: