Звезды

«Моя, так сказать, выводная вечеринка, – читала Андреа в дневнике Марион, – состоялась в Эбене, на ранчо Декстера неподалеку от Вэлли. Это было невероятное событие, собралась вся голливудская знать: Сесил Б. де Милль, Глория Свенсон, сам Дуглас Фербенкс, Чаплин. Декстер не поскупился на расходы: когда мы сели за ужин, все женщины нашли возле своих мест наборы флаконов с парфюмерией, изготовленной из цветов, произрастающих на ранчо. Когда гости развернули свои салфетки, то обнаружили в них стодолларовые купюры. Потом слуга обнес для обозрения дамами поднос с дорогими ювелирными украшениями и парфюмерией. После ужина они бросали кости, чтобы определить, в каком порядке выбирать подарки с подноса. Лукавый Декстер положил среди украшений неограненный изумруд и очень забавлялся, что никто из дам его не выбрал.

В этот вечер он представил меня как Марион Стар. Декстер затратил два года, чтобы сделать ее из меня. Он говорил, что очень важно создать образ. Харлоу – платиновая блондинка. Клара Боу была рыжей – она даже окрасила под стать себе двух своих китайских собачек. Я, решил он, должна стать роковой. Женщина-вамп. Мужчины должны были поверить, что сгорят в пламени, если осмелятся переспать со мной.

На этом вечере Декстер объявил также, что я получаю главную роль в его следующей картине – «Ее неправедные пути». Это было для меня таким же сюрпризом, как и для собравшейся компании: я вскрикнула, осознав, что одна моя мечта – из двух – близка к претворению.

А вторая мечта – добиться, чтобы великий Декстер Брайант Рэмси стал моим…

Поскольку моим имиджем теперь стала порочная женщина с ненасытным сексуальным аппетитом, хотя мне было всего девятнадцать лет, Декстер настоял, чтобы я начала «встречаться» с возможно большим числом мужчин. Мне не было дозволено иметь постоянного любовника; было важно, чтобы публика поверила, что я такая же, как героиня, которую мне предстояло сыграть в «Ее неправедных путях», – иными словами, женщина, которая для удовлетворения своих сексуальных аппетитов нуждается во многих мужчинах. Я ненавидела этот имидж, но доверяла Декстеру. Он был в том же возрасте, что мой отец, очень привлекателен и блистателен, и я безоговорочно подчинялась его указаниям, даже если он требовал ложиться в постель с мужчиной, который мне вовсе не нравился. Некоторых из них я даже ненавидела. Мне пришлось делать три подпольных аборта, произведенных хирургом, который сильно задолжал Декстеру.

Декстер похоронил мое прошлое во Фресно и объявил миру, что я единственная дочь богатых английских чайных плантаторов с Цейлона. Я должна была бежать оттуда, сообщил он репортерам, потому что меня хотели насильно выдать замуж за магараджу. Не имело значения, поверит ли кто-нибудь в это или нет. Мои похождения каждый день предоставляли материал для журналов. Публика глотала это. Чего я никогда не могла понять, так это как Декстер позволял мне спать с незнакомыми мужчинами. И не только позволял, он оркестровывал многие мои «свидания». Два года он был моим ментором, моим охранителем, моим другом, моим идолом – даже отчасти моим отцом. И теперь то, что он не только дозволял, но даже толкал на близость с этими мужчинами, просто пугало меня. А когда я плакала и жаловалась, что мне дурно от всего этого, он успокаивал меня, убеждал, что все это ради моей карьеры, что в один прекрасный день я стану самой великой звездой Голливуда.

Когда мой фильм «Ее неправедные пути» вышел, он вызвал почти бурю. Шел 1925 год, картина была немой. Но зрителям отнюдь не нужен был звук, чтобы понять, что мне приходилось делать на экране. Я сразу же продолжила эту линию в «Шахерезаде», где была партнершей Валентино, самого сексуального кинолюбовника тех дней. Вдвоем мы ввергли в пламя весь мир. Половина населения осуждала нас, другая половина хотела на нас походить. Женщины хотели быть мной, мужчины желали со мной переспать. Четыре месяца подряд после выхода «Шахерезады», как сообщила студия, я получала в неделю больше писем, чем Мэри Пикфорд.

Почти три года я пыталась растопить глыбу льда по имени Декстер Брайант Рэмси; я и впрямь стала самой великой звездой в Голливуде; я могла иметь все, что только пожелаю. Но единственное, чего я желала, – это Декса. Но он, казалось, вовсе не желал меня».

Всего лишь восемь месяцев назад Лэрри Вольф думал, что в жизни бывает один звездный час: выигрыш «Оскара». Но теперь, когда он заполучил желанную статуэтку, он решил, что настоящий взлет – это покорение женщины, которая не желает ему отдаться.

Бассейн находился в саду бунгало, которое Лэрри разделял с Андреа. Он плавал без купальных трусов и, пересекая мощными гребками бассейн из конца в конец, не мог избавиться от возбуждения при мысли о Кэроул Пейдж, их возни на снегу. Ему стало ясно, что она не жаждет переспать с ним, и это возбуждало его еще больше.