Звезды

– Ты только взгляни на моего ребенка, – сказала Чарми, указывая на Натана, теперь уже четырнадцатилетнего неуклюжего подростка, явно чувствующего себя весьма стесненным в смокинге, который выглядел так, словно его натягивали на мальчика четыре человека. Натан крутился возле буфета, пробуя все съедобное, что только попадалось на его пути. Чарми очень опасалась, что тяжелые детские воспоминания – жестокость, очевидцем которой ему довелось быть, и алкоголизм отца – навсегда оставят на нем свои шрамы. Но Натан превратился в красивого, развитого подростка, который недавно заявил, что, когда вырастет, станет заниматься исследованиями в области генетики. Не походило и дня, чтобы Чарми не содрогалась от ужаса, вспоминая, какому риску подвергался он, да и она тоже, в свое время.

Уловив взгляд, который Филиппа бросила на окно спальни на третьем этаже, Чарми спросила:

– Почему бы тебе не подняться?

– Я не могу оставить моих гостей.

– А когда прибудет эта звезда? – Чарми подразумевала сенатора Пола Маркетти.

– Скоро, он будет здесь скоро.

После его визита в ее офис четыре с половиной года назад Филиппа и Пол стали друзьями. Когда бы сенатор ни приезжал в Лос-Анджелес, он обязательно выкраивал время, чтобы встретиться с нею, пообедать вместе, поговорить. Когда Маркетти снова вступил в гонку за сенаторское кресло и выиграл ее, он заявил в своей победной речи перед пятьюдесятью миллионами телезрителей, что своим возвращением в Сенат обязан «Старлайту», особенно Филиппе Робертс.

– Ханна говорит, ты сегодня получила весточку от миссис Чадвик, – сказала Чарми, когда они поднимались по каменным ступеням к верхней террасе, куда все еще продолжали прибывать гости. – Как там наша старая приятельница? Угомонилась?

– Она еще кладет глаз на каждого проходящего мужчину в своем пансионе.

Миссис Чадвик, которой было уже за семьдесят, наконец призналась Филиппе: «Я подумываю о том, чтобы продать дом. Люди больше не хотят жить в меблированных комнатах, им подавай квартиры. Я хотела бы жить неподалеку от моей сестры и ее семьи в Аризоне». Филиппа помогла ей продать старый дом в Голливуде и купить новый в кооперативной общине активных пенсионеров в пригороде Феникса.

Филиппе вспомнилось, как она стояла на ступенях подъезда старого дома и наблюдала, как забрасывают в кузов грузовика Армии спасения светлую мебель на тонких металлических ножках. У нее возникло ощущение, что прошлое наплывает на нее словно река. Тогда шел 1957 год, подумала она. А когда выносили разваливавшуюся аквамариновую софу, Филиппа вспомнила, как она сидела на этой самой софе и рассказывала миссис Чадвик о Ризе.

Целая жизнь прошла с той поры, а ее ребенку могло бы уже быть семнадцать лет.

– Ой! – воскликнула Чарми, когда они поднялись на террасу. – Смотри, кто наконец явился!

Когда Филиппа увидела Пола, сердце ее дрогнуло. Внезапные встречи с ним всегда усиливали ее влечение к нему. В сорок семь лет Маркетти достиг пика своей привлекательности. Он и Фрэнсин обставили свое появление на террасе, словно они были французские аристократы при дворе Людовика XV, знающие о почтении, которое вызывают у окружающих. Филиппа заметила на губах Фрэнсин ее обычную ледяную улыбку.

Филиппа впервые встретилась с миссис Маркетти, когда по приглашению Пола посетила его винный завод. Они жили в испанской гасиенде, и Фрэнсин приняла Филиппу с деланным вниманием и заученной любезностью. Когда Фрэнсин произнесла: «Вы так много сделали для моего мужа, мисс Робертс, никто из нас не мог ему помочь», Филиппа отчетливо услышала в ее голосе едва уловимую нотку ревнивого соперничества. Она задумалась, как эта утонченная Фрэнсин справилась со своей печалью после смерти Тодда. Похоже, она не прибегала ни к алкоголю, ни к деликатесам, словно наркотикам.

– Приветствую вас в моем доме, – произнесла Филиппа, обмениваясь с ними рукопожатиями.

– Мы счастливы быть здесь, – сказал Пол в то время, как его жена улыбалась и кивала собравшимся. Фрэнсин Маркетти обладала уникальным талантом: производить, где бы она ни появлялась, впечатление, что это она здесь хозяйка, даже когда сама была гостьей на чьем-нибудь приеме.

– Пол, – сказала Филиппа, – мне бы хотелось кое-что показать вам, – она мило улыбнулась Фрэнсин, – вам обоим.

– Ты иди, Пол, – сказала Фрэнсин, – тут есть несколько старых друзей, которых я давно не видела.

То был один из способов продемонстрировать окружающим, что она позволяет своему мужу уединиться с другой женщиной, не чувствуя ни малейшей тревоги. Она выдала Филиппе быстрый снисходительный взгляд и уплыла с толпой.