Звезды

К прилавку подошла женщина и заказала двойную порцию ванильного. Глядя на ее темно-рыжие волосы, Филиппа вспомнила Фризз. Интересно, как она там в Нью-Йорке? Сначала две подруги довольно часто переписывались, и было непривычно отправлять письма на адрес Кристины Синглтон и получать ответы как Филиппа Робертс. Фризз писала ей о своей жизни в Манхэттене, о том, что она вместе с двумя другими начинающими актрисами снимает квартиру, а для заработка работает в магазине деликатесов. Каждое ее письмо заканчивалось словами: «Чоппи, скучаю по тебе безумно. Так надеюсь, что когда-нибудь опять будем вместе». Но прошло какое-то время, и письма стали короче, да и приходить стали реже, и в конце концов, к Филиппиному огорчению, Фризз перестала писать совсем. Ее последнее письмо, полученное почти год тому назад, было чуть длиннее обычной записки. Фризз писала: «Не знаю, смогу ли пробиться. Наверное, мама была права». Филиппа написала ей, пригласив в Голливуд, но ответа так и не дождалась.

Ополаскивая черпачок, она обернулась и вздрогнула, увидев его рядом с собой – этого человека с тревожным взглядом; он читал список сортов мороженого, который висел за ее спиной, в его руках была записная книжка на пружинках. Сердце Филиппы громко стучало, она еще никогда не была так близко от него. Он был необыкновенно красив; такие смуглые лица с волевым подбородком всегда нравились Филиппе.

Она уже готова была спросить: «Могу ли помочь чем-нибудь?», когда двое мальчишек, склонявшихся у стойки с журналами, посмотрели на нее. Один из них сказал: «Посмотри-ка на жиртрест, которая мороженое продает», а его приятель добавил: «Это все равно что мышку заставить сторожить сыр!»

Их хохот был неожиданно прерван этим человеком, который, резко повернувшись к ним, рявкнул:

– А вы не считаете, что это хамство?

Подростки испуганно посмотрели на него и начали что-то бормотать, когда он перебил их:

– А ну, валите отсюда, и поживее!

Они выскочили, бормоча:

– А пошел ты…

Он опять повернулся к Филиппе и сказал:

– Дурачье.

Совсем близко она увидела очень темные глаза, устремленные прямо на нее и, как ей казалось, проникающие прямо в душу.

Она пыталась найти какие-нибудь слова благодарности, но он, слегка улыбнувшись, сказал:

– А, черт с ним, один шарик ванильного. Филиппа очень аккуратно положила ему порцию больше обычной, он взял рожок и бросил на прилавок монетку. Ей показалось, что в его глазах что-то блеснуло, когда он произнес:

– Продолжай в том же духе и разори компанию.

Она смотрела, как он уходит, сбитая с толки нахлынувшими на нее чувствами. Лишь через несколько минут она заметила, что он оставил на прилавке свою записную книжку на пружинках. Она выскочила на улицу, но его нигде не было видно. Она решила, что вернет ее в следующий раз.

На обложке было имя – Риз.

Филиппа рассматривала себя в зеркале в ванной комнате. «А вы не считаете, что это хамство?» Когда мальчишки оскорбили ее, он за нее заступился. И это не все. Его взгляд. Он смотрел не на нее, а внутрь ее.

Он был такой высокий, такой красивый, такой уверенный в себе с виду. Но все же, все же…

Что-то его тревожит.

Когда Филиппа вернулась в свою комнату и попыталась сесть за учебники – надо было подготовиться к занятиям по психологии, – она с трудом могла сосредоточиться. Он не выходил у нее из головы. Она взглянула на его записную книжку. Она не открывала ее до этих пор, однако сейчас, охваченная любопытством, сделала это и прочитала то, что было написано на первой странице. Это напоминало какие-то стихи.

Лавандовый гуталин.

Малютки на Луне.

Поющий горошек.

Закончи Воскресение, когда тебе это нужно.

Она перевернула страницу. «Существование предшествует сущности, – писал он. – Мы создаем себя после рождения. Бога придумали в оправдание, чтобы было на кого свалить вину. Не будь Бога, мы оказались бы за все в ответе. И мы придумали Бомбу».

Филиппе вдруг стало грустно. Она представила себе его красивое лицо с тенью печали, небрежную одежду, взъерошенные черные волосы, грустные черные глаза. Какую боль он носит в себе? Когда он потерял надежду?

Она подошла к окну и стала смотреть на огни Голливуда, мерцающие сквозь туман. Она слышала несмолкающий шум машин на бульваре Голливуд, по которому всю ночь напролет бродят страдающие бессонницей жители, искатели приключений, зеваки и туристы.