Звезды

Даже когда была моложе, она не могла угодить ему. Он все время смотрел, будто она в чем-то его подвела. Банни не могла понять, как Господь помог ей чего-то добиться. В школе ее звали Коротышка, хотя на самом деле она вовсе не была маленького роста, просто из-за пышной фигуры всегда казалась ниже. Грудь у нее начала наливаться раньше, чем у ее сверстниц. Но именно этот ее образ пупсика привлек к ней такое внимание в последнем фильме и, как говорили, именно благодаря ему она и была включена в список претенденток на «Оскара». «Прекрасно, – сказал отец, когда она показала ему рецензии. – Значит, теперь ты будешь делать карьеру на своей неуклюжести и полноте! И ты думаешь, у тебя будет много ролей такого рода? Нет, моя дочь не будет унижаться, исполняя карикатурные роли, от которых отказываются приличные артистки».

Когда Банни увидела, что Джудит собирается уходить, она заметила:

– Должно быть, здесь здорово работать, доктор Айзекс, – пытаясь задержать ее хоть на несколько минут. За последнее время Банни мало с кем общалась, ей иногда просто хотелось выть от одиночества.

– Не знаю, подходит ли слово «здорово», – сказала Джудит с улыбкой, – но зато интересно.

– Наверное, вам приходится иметь дело со знаменитостями. Доктор Митгэнг, который работал здесь до вас, рассказывал о многих шишках, которые приезжают сюда тайно делать пластические операции. Вы таких здесь видели? И как вы к ним относитесь?

Джудит подумала о мистере Смите. Что она может рассказать Банни? Что по каким-то непонятным причинам он физически притягивает ее, в то время как разум диктовал ей держаться от него как можно дальше.

– Простите, но я не обсуждаю своих пациентов.

– Ну, конечно. Я понимаю. Черт побери, я не хотела, чтобы вы разговаривали с другими обо мне. – На кофейном столике лежала местная газетенка, и Банни, указав на нее, сказала:

– Я знаю, ее читают лишь в очередях в магазине, но мне интересно быть в курсе голливудских сплетен. Однажды я тоже попала в эту газету. – Все это Банни проговорила скороговоркой, пытаясь скрыть свой страх. Скоро появится Фрида. Интересно, она здорово разозлится, когда увидит, что Банни скрывала это от нее, фактически лгала ей? И Банни даже не могла себе представить реакцию отца, когда он узнает, что она сделала. – Они напечатали здесь про меня статью, когда меня выдвинули на «Оскара». Там было написано про эту жуткую диету, на которой я сидела перед съемками фильма. За пять недель я потеряла восемь килограммов, для здоровья это ведь не очень хорошо, правда? Масса женщин писали мне письма с просьбой поделиться секретом. Но все, что я делала – это голодала. В буквальном смысле этого слова. Ни крошки во рту за тридцать пять дней. А потом мне было ужасно плохо. Вся история моей жизни – голодать, а потом мучиться. После окончания съемок я набрала весь свой вес. – Банни помолчала, думая, что бы еще сказать, чтобы Джудит задержалась еще немного. Она очень нервничала. – Вы не могли бы порекомендовать мне какую-нибудь особую диету, доктор?

– По-моему, у «Старлайта» есть очень хорошие программы.

– Да, я ем их замороженные ужины.

– Если у вас будут еще какие-нибудь проблемы, – произнесла Джудит, – позовите меня, – и удалилась.

Банни закрыла дверь и огляделась. Ее покои были оформлены в роскошно-импозантном стиле. В спальне, больше напоминавшей будуар, стояла огромная кровать под балдахином и цветастыми занавесами; такого же цвета – мелкие цветочки пастельных тонов на кремовом фоне – были и покрывало, и подушки, и накидки. Прямо детская – вся пестрая и цветастая, подумала Банни, от симпатичных настольных ламп до бантиков на подушках. Занавески на окнах были бледно-розовые, как и некоторые цветы на драпировочной ткани; ковер был темно-бирюзовый, этот же цвет был и на ткани. Гостиную украшали три пуфика, обитые розово-голубой парчой, стоящие у камина. В центре комнаты располагался мраморный кофейный столик, его резные ножки покоились на ковре столь изысканного орнамента, что его могла бы выбрать для себя и Мария-Антуанетта. Пухлые херувимы с абажурами на головах и картины с изображениями людей в напудренных париках довершали убранства.

Это была уже четвертая комната, которую Банни занимала со дня приезда в «Стар». Она переезжала из-за скуки и пришла к выводу, что в «Стар» нет двух одинаковых номеров. Сюда можно было приезжать многократно, и каждый раз все будет по-другому.

Пора было подготовиться к разговору с Фридой.

Набирая воду в ванну, в которой вместо обычных кранов были золоченые лебеди, Банни чувствовала волнение и страх. Наверняка Фрида отнесется к ее новости благоприятно. Но отец, которого она боялась до смерти, – от него всего можно было ожидать. А он обещал приехать и забрать ее на Рождество домой. «Домой» – это в квартиру в большом совместном комплексе, построенном в семидесятых, четыре бесцветные комнаты на тридцатом этаже в Сенчури-Сити, где Берни Ковальски бывал, наверное, не чаще десяти раз в году.