Звезды без глянца

— А что, кто-то хочет работать там? — спросила она, беря ложку и с интересом погружая ее в мороженое. — Боже, я не ела столько мороженого уже целую вечность!

— Вообще-то я. — Я старалась показаться бесстрастной, но мое страдание просто выливалось из меня.

«О Боже, Лиззи! Бедняжка!» — все, что могла сказать моя сестра, чтобы показать, как она меня понимает.

— А я удивлялась, как ты тут выживаешь, — сказала она теперь, когда можно было говорить без прикрас. — У тебя такая неинтересная работа, по-моему. Она не для тебя. Все эти церемонии награждения болванов, которые занимаются самолюбованием и снимают кино, которое портит общество. Я вот, серьезно, не могу представить себе: как насилие, с которым ты сталкиваешься по работе, уживается у тебя с твоей моралью? — спросила она.

— Ну, не настолько все плохо, — сказала я и удивилась, услышав такую критику Голливуда. Это, конечно, не Красный Крест, но и не фашистская организация. — По-моему, насилие в нашем обществе и так распространено. Но очень многие люди из этой индустрии дают деньги на благотворительность. Почти каждый вечер проводятся благотворительные акции. А некоторые из тех, с кем я работаю, по-своему очень чуткие люди. Просто… — На какой-то момент я задумалась. — Просто я никак не могу найти свое место. Мне всегда было так хорошо в Вашингтоне, а здесь никак не угомонюсь. Поэтому я подумала, может, стоит вернуться к тому, что мне уже известно. Вот так, — сказала я, защищаясь.

— Ну, посмотрим, что я смогу сделать. У меня завтра обед с одним парнем, у него есть определенный вес в вашингтонских политических кругах, и я обязательно с ним поговорю.

— Спасибо, — сказала я, вспоминая, что сегодня украла бумагу из офиса. А потом припомнила искаженное лицо Виктории во время нашей сегодняшней встречи. — Поможешь мне с резюме?

Глава 10

Да верю я, верю. Знаю, что глупо, но верю.

Натали Вуд в роли Сюзан Уокер. «Чудеса на Рождество»

На следующее утро, с красными глазами из-за того, что не ложилась до двух, я бросила в сумку семнадцать конвертов. В каждом была копия моего резюме вместе с письмом сенатору или какому-нибудь политику, чьи адреса мы с Мелиссой разыскали в Интернете. В каждом письме была просьба о работе и только несколько слов о моей карьере в Голливуде.

— Спасибо, милая. Ты просто молодец. — Я обняла свою сестру, провожая ее в «Беверли-Центр», где она, до того как отправиться на обед, собиралась присоединиться к протестующим против жестокого обращения с бездомными.

— Надеюсь, все пройдет нормально, — сказала она, забрасывая рюкзак за плечо. — Позвоню, когда доберусь до Вашингтона. Удачи тебе с работой.

— Спасибо. Она мне понадобится.

Сестра стояла около двери моей машины, нагнувшись к самому окну, и улыбалась мне, как современная Жанна д’Арк.

— У тебя все получится. Ты создана для карьеры в политике. Все это наносное дерьмо не для тебя. Помнишь, как ты маленькая приковала себя к дереву велосипедной цепью, узнав, что его собираются спилить, потому что оно заражено голландской болезнью вязов? Вот такая сестра вдохновляла меня. Вашингтон без тебя не обойдется.

— Ты прелесть, Мел. До скорого. — Я помахала ей, сдерживаясь, чтобы не засмеяться над серьезностью ее намерений, и выехала в обычную утреннюю пробку на Ла-Сьенега. В зеркало заднего вида я наблюдала, как моя сестра брела по тротуару в той же самой одежде, в которой была вчера, с рюкзаком за плечами, весившим в два раза больше ее самой.

Добравшись до офиса, я поняла, что если хочу, как обычно, получить свой чай латте, то должна сначала прочесть сценарий Джейсона. Ни за что не покажусь ему, пока не прочитаю. Джейсон — один из немногих, кого я относила к нормальным людям в этом городе, и я знала, что ему очень хочется получить обратную связь от меня… ладно, на самом деле все равно от кого, так что я вытащила экземпляр его сценария из сумки и погрузилась в текст, а все остальные помощники — в последнюю сводку кассовых сборов в «Вэрайети». Ее мне читать было совершенно ни к чему, тем более что я собиралась скоро ретироваться. Меня либо выставит Виктория, дав под зад своим ботинком от Чарльза Дэвида, либо я отправлюсь делать карьеру туда, где мои коллеги скорее всего не станут торговать своими яйцеклетками, чтобы купить розовую сумочку, и считать меня мутантом из-за того, что у моих волос естественный каштановый цвет.