Звезды без пощады

Сергей взял двумя пальцами ее за носик и осторожно шевельнул вправо-влево. Никакой реакции. А времени, извините, на деликатность нет. Он приподнял ее за плечи и, как следует, встряхнул, так что она затылком об пенолит тюкнулась. Подействовало. Мадам — серые глазки разлепила веки, жадно, со стоном втянула воздух, прозрела. И дернулась вперед, встретившись лбом с головой мичмана. Он вовремя успел зажать ее рот ладонью.

— Только не кричи! — прошептал Лугин ей на ухо. — Это я, Ирусь! Я!

Красина, все еще глядя на него как безумная, закивала и тоненько пискнула между его пальцев.

— Ты не бойся. Слышь? Место здесь плохое, страшное по первым ощущениям. Но ты ничего не бойся, — попытался убедить он, отрывая ладонь от ее губ.

Первую минуту она только смотрела по сторонам и часто дышала, словно вымотав последние силы на стайерской дистанции. Потом позволила спросить:

— Люди в упаковках… они умерли? Говори правду, не испугаюсь.

— Живы, скорее всего. Ты тоже была в упаковке, — для наглядности мичман потрепал пленку, разрезанную на Ирине.

— Ириш, времени мало. Так сделаем, — Сергей подал ей руку, помогая вылезти из ниши. — Я режу пленку, ты помогай людям прийти в чувства. Личико у тебя не то, что моя разбитая рожа — будут пугаться меньше. Имей ввиду, из пленки некоторые вылезают в полном психе. Тут важно, чтобы не заорали. Кафры близко. Услышат — кранты нам.

— Кафравцы близко?! — Красина испуганно замерла, надломив правую бровь, каждой черточкой лица выказывая страдание.

— Не так чтобы очень, но есть, — уклончиво ответил мичман. — Вот, товарищ участковый милиционер, стережет проход, — он указал на Кирюху.

Ира глянула на спину в кожаной куртке, перевела взгляд на проем, соединявший с соседним залом. Дернулась от неожиданности и едва не заорала: там, в багровом свете, исходившем из наплывов пенолита, вверх ногами висела девчонка лет пятнадцати, совершенно голая. Руки ее безжизненно болтались, голова бритая что ли, гладкая без волос, а на лице такой ужас, что сердце вот-вот порвет на части.

Лугин схватил Ирину и резко крутанул к себе:

— Туда не смотри. Ясно?! Нефиг туда пялиться!

— Я поняла, поняла, — Красина поднесла дрожащие ладони к вискам и сдавила их с силой: — Господи, кошмар какой! Больше не буду смотреть…

— Вот и хорошо. Я режу пленку, ты занимаешься людьми. Делаем тупо, как два робота. На человеческое времени нет, — отрезал он.

— Товарищ Волк, — нервным шепотом окликнула его Ира. — Здесь Светка может быть. Вы же с ней обнимались, когда все случилось. Пожалуйста, давай сначала ее искать.

— Нет ее — все осмотрел. Сто пудов нет. Так что успокойся.

Сперва Лугин решил заняться двумя мужиками в нише справа внизу. Обоим с виду перевалило за тридцать, лица вроде не хлюпиков. Если появятся кафры, авось не ударятся в истерику и окажут важную малую помощь. А главное, у них могло быть оружие. Как только мужики задышат, станут умом на место, дальше пойдет легче.

Первого освобожденного, этакого крепыша с черными сальными волосами, курчавой бородой, едва скрывавшей шрам на губе завали Тарасом Черноволом. Как очнулся, в непонятках завертел здоровенной головой. Лугин успокоил его парой фраз, спросил имя. Дальше возращенным к скорбному бытию занималась Ирина. У второго, худощавого, под курткой оказался обрез двуствольного ИЖа. Пилили ружьишко, похоже, впопыхах, крайне неаккуратно: на левом стволе заусенец, с букового цевья щепа торчит. Сергей сначала обшмонал карманы худощавого, тихонько выудил все патроны числом пятнадцать и покалеченное ножовкой ружье припрятал себе за ремень. Ну а потом встряхнул его физиономию. Мужичок очухался, перешел под попечение Черновола и сразу схлопотал оплеуху. Чего же в морду не дать, если есть удобная возможность и повод? Мужичок после знакомства с пятерней Тараса ситуацию просек в раз, и дальнейшее возвращение к жизни обошлось без криков, даже без громких слов.

Пока мичман резал пленку на парне в армейской одежде, Тарас со складным ножом управлялся с кем-то в нише у противоположной стены. Тут и случился маленький казус, который, возможно, и стал спусковым крючком большой заварухи.

Худощавый вдруг хлопнул себя по животу и, кинувшись к Лугину, заорал:

— Обрез, сволочь, верни! Мой обрез!

Мичман оставил только задышавшего парня, вскочил на ноги и влепил ему под дых.

— Пасть закрой, дебил! Всех сейчас погубишь! — тихо и сердито пояснил он оседавшему на пол возмущенному.

Тот, зло глядя черными глазками, не соглашался:

— Обрез на место положь! Тайком же, скотина, стянул! Сюда давай! Я тебе лох что ли?! Или думаешь, я хрен че помню?!

— Зубки сомкни! — вмешался Черновол. — Человек тебя с могилы вытащил, а ты — обрез! Тфу на твою морду! Вон, вставай, других потроши. Кого воскресишь — заберешь с него, что понравится. У того, — он ткнул пальцем в чьи-то обтянутые пленкой ноги, — вроде, пистолет на ремне.

Худощавый примолк, пробурчал что-то невнятное, и вытащив из кармана перочинку, все-таки последовал совету Тараса.

А через минуты три, Кирилл Мякушев известил:

— Кафры!